Речь защитника при уголовной защите по ч. 4 ст. 131 УК РФ и п. б) ч. 4 ст. 132 УК РФ. Обвинение по ч. 4 ст. 131 УК РФ и по б) ч. 4 ст. 132 УК РФ. Оправдание по ч. 4 ст. 131 УК РФ и по б) ч. 4 ст. 132 УК РФ.

 

Речь адвоката-защитника Музыри Д.В. при уголовной защите в судебных прениях от обвинений по уголовному делу К. по ч. 4 ст. 131 УК РФ и по п. б) ч. 4 ст. 132 УК РФ.

 

                                                                                      Ваша честь!

По итогам судебного следствия защита таки имеет сказать суду вот что.

В условиях камеры изолятора защищаться разумно и обдуманно невозможно, нереально.

Для этого нет ничего: ни требуемой абсолютной тишины, необходимой для анализа материалов дела, ни надежды на справедливость, когда процессуально во всём отказывают.

Такие условия разрушают сознание и ежедневно давят на психику, мешают сосредоточится на самом главном: на выявлении фактов и их аналитике.

Убеждён, что проделанная с моим подзащитным совместная аналитическая работа над фактами не останется без должной профессиональной оценки суда.

Возможно, многое с нашей стороны было, на ваш взгляд, чрезмерно эмоционально.

Представьте на минуту, что творилось всё это время в душе у К, какие были смятения, эмоциональные метания, ожидания справедливости, преждевременное разочарование и смирение с возможной судебной ошибкой в оценке фактов, что, кстати, проявилось в его желании заключить контракт для прохождения почётной службы в вооружённых силах нашей Родины задолго до окончание судебного следствия, несмотря на очевидное отсутствие фактов, могущих свидетельствовать о причастности, и до постановления судом оправдательного приговора по делу.

Несмотря на то обстоятельство, что не доказывающий причастность к выполнению объективных сторон составов вменённых ему преступлений вероятностный след на рукаве куртке потерпевшей (который, согласно показаниям потерпевшей, не мог образоваться именно на этом рукаве по причине того, что с её слов преступник один раз дотронулся до другого рукава, и больше её вообще не трогал; и по той причине, что причастный к преступлению человек находился в садовых перчатках на его руках, на которых экспертами не обнаружен след ДНК К).

И это установленный судом факт.

Что важно, этот вероятностный след на рукаве куртки не находился и не находится сейчас в состоянии объективной связанности с установленным в ходе судебного следствия научным фактом подтверждённого, доказанного отсутствия подсудимого на месте преступления, технически и реально доказанного отсутствием пеленга его телефона, определённого базовыми станциями сотовых операторов, расположенными непосредственно рядом с местом события в с. Никольском, а также не установленными следствием точными географическими спутниковыми координатами и временем его местоположения в момент описанного следователем события; географическими координатами точного и истинного месторасположения, которое следствие не пыталось устанавливать путём направления следственных запросов, хотя в телефоне К установлены соответствующие мобильные приложения, например, - Яндекс навигатор.

Исследование данных предустановленных компанией Самсунг и установленных К стороной обвинения не проводилось, такие инициативы не были предприняты.

Самое главное, что надо держать в голове, думая про факты, так это то, что этот след не доказывает введение полового члена во влагалище и его вставление в ротовую полость, то есть не доказывает того, в чём обвиняют подсудимого, следовательно, он не доказывает причастность его к этим преступлениям, так же и потому, что показания подсудимого об отсутствии на месте совершения преступления, и его заявление об алиби объективно доказано ответами сотовых операторов на судебные запросы.  

Вот и всё, что следует знать об этом вероятном, предположительном следе.

Это что касается этого, подчеркиваю вероятного следа на рукаве куртке, как об этом прямо говориться в справке по базе Ксенон-2, о которой дала показаний допрошенная в суде эксперт.

Вероятная принадлежность ДНК материала К подтверждена показаниями эксперта Шишловой, допрошенной в судебном заседании 3 мая 2024 г.

Эксперт Шишлова своими судебными показаниями подтвердила, что не могла сделать уверенный вывод, чёткий вывод без предположения.

Вероятность – это и есть предположение, а предположение недопустимо в уголовном процессе.

Боюсь, то, что творится в душе человека, находящегося в заданных фактологических условиях, и при этом помещённым в изолятор, в том числе для снижения возможности активно защищаться, нам всем это понять невозможно, к счастью никто из нас не находился наедине с предложенной предварительным следствием фактологией дела, когда сильные факты говорят одно, но ты продолжаешь находится в изоляторе.

И это разрушает веру в справедливость.

Один из этих главных фактов – это конечно же общее содержание и смысл просмотренных нами трёх видео, записанных девочкой на телефон сразу после того, о чём утверждает предварительное следствие.

Просмотренные, увиденные и услышанные нами в стадии судебного следствия сведения из этих видео доказали и показали нам, что сексуальных преступлений в отношении девочки в тот день совершенно не было.  

Это доказательство, да; это факт, да. Без сомнений.

Это были её первые слова до официальной встречи со следователем, и как нам известно, как вас убеждало обвинение, этим её словам нет оснований не доверять.

Вот и надо от этого отталкиваться.

На этих видео девочка не сказала, что её изнасиловали или с ней совершили иные действия сексуального характера; на этих видео она не описала внешность преступника и его поведение, его действия; не сказала в этих видео, что она своими руками трогала рукоять ножа, на котором остались её ДНК следы; не сказала она в этих видео, что преступник снимал садовые перчатки с рук перед тем, как подержаться за рукоять ножа своей обнажённой рукой, чтобы намеренно оставить на рукояти ножа свой ДНК след; не сказала, что на лице преступника находилась медицинская маска, и какого именно цвета; не сказала она в этих видео, что на голове мужчины находился картуз, какие носят дедушки; не сказала и о других обстоятельствах, о которых она путано стала говорить впоследствии.

Дедушка не был предъявлен для опознания.  

Нет в деле и доказательств, что статисты, принимавшие участие в опознании, тоже были дедушками.

Возраст, вопреки исследованным судом показаниям девочки, тоже не был признаком, по которому могло быть организовано опознание.

После записанного ею видео, последующие следственные показания девочки о совершении в отношении неё половых преступлений, спустя время объективно не подтвердились результатами многочисленных экспертных исследований вещественных доказательств, изъятых в ходе осмотра места происшествия.

Мы только можем представить это всё, да и то на секунду, естественно, в порядке самозащиты своей психики, мы с вами быстро отгоним эти мысли и переживания от себя, т.к. все себя любят и жалеют, мы все живём относительно комфортно и предсказуемо, никто из нас не думает всерьез, что он может очутиться в такой ситуации, оказаться в роли обвиняемого в совершении ужасных преступлений.

Преступлений, к которым ты непричастен. Задумайтесь над сказанным.

В своём выступлении я буду говорить исключительно о материальных фактах, имеющихся в вашем распоряжении, они перед вами на вашем столе, иногда, по мере необходимости  о процессуальных фактах, доказавших незаконность получения первоначальных показаний К и показаний потерпевшей, и её опознание по признакам, не приведенным ею в её показаниях, и в просмотренными нами видеозаписями, то есть исследованным нами вещественным доказательством (диске с записями с телефона потерпевшей); преимущественно буду говорить о фактических обстоятельствах рассмотренного дела, и в меньшей степени о применимом к этим фактам уголовном праве, т.к., как известно приличным людям, без фактов невозможна предложенная вам уголовно-правовая квалификация действий (объективных сторон), а это означает в свою очередь, что предполагаемым стороной обвинения недоказанной причастности к вменённым действиям, его причастности к этим действиям, не может быть дана предложенная следователем уголовно-правовая квалификация, куда, по закону должна включаться обязательная законная составляющая, то есть обязательный признак обоих составов – объективная сторона каждого преступления, как действий, о которых идёт речь в выдвинутых обвинениях.

Образованным юристам известно, что факт всегда противопоставляется теории или гипотезе, в данном случае противопоставляется следственным предположительным утверждениям, а именно следственной версии событий из прошлого.

Без сомнений, нам известно о том, что версия в переводе с латыни означает предположение.

Нас же интересует процессуальная истина, а не сырая версия, предложенная вам следователем.

Суд может заинтересовать только доказанная истина, основанная на исследованных фактах дела; фактах, не вызывающих сомнение, на его фактических обстоятельствах.

Предложенные вам для применения две суровые нормы уголовного закона должны быть, скажем иносказательно, основаны на железобетонных сваях фактов.

Но не на любых сведениях, а лишь только на фактических данных.

В противном случае необоснованным применением этих уголовных норм может быть разрушена жизнь человека, ранее судимого, но человека.

Кто может поспорить с тем, что раз в жизни и такой человек как подсудимый имеет право на справедливое решение.

Однако в результате судебного следствия выяснилось, что сваи на самом деле оказались песочными, образно выражаясь, созданными лопаточкой из дешёвого вонючего пластика в юридической песочнице для малолетних.

По сути, факт – это то, что достоверно произошло ранее, факт – это застывшее событие из прошлого, поэтому следы событий должны быть запечатлены на материальных объектах, они должны отобразиться. По-другому в философии и в жизни не бывает.

И эти следы не могут быть изменены или искажены, т.к. они застыли во времени, факты заморожены в истории, их не могут намеренно исказить ни следователи, ни оперативные сотрудники.

Таким фактическим следам, мы, юристы, всегда доверяем больше нежели человеческим показаниям, потому что следы на материальных объектах в отличии от души человека не подвержены страхам и иным низменным аморальным мотивам.

Но иногда, заинтересованные в исходе дела непорядочные люди пытаются изменить такой материальный факт из мира реальной действительности, изнасиловать его в угоду ложно понятых интересов службы, вся деятельность которой должна в первую очередь подчиняться интересам соблюдения и охраны законности, не фиктивному соблюдению прав человека, с тем, чтобы ни один невиновный человек не расплатился годами своей жизни за грехи и преступления истинного виновника, которого никто по этому делу искать и устанавливать не стал.

В ходе анализа фактов этого дела добросовестному правоприменителю становится понятно, что ему предложили некачественный уликовый материал в надежде на отсутствие его критического осмысления.

Правопреследователи совершенно напрасно в это уверовали.

После прослушивания яркой, эмоциональной, но не основанной на фактах, речи прокурора, вуалирующей не менее яркие юридические ошибки предварительного досудебного правоприменения, защита обязана подытожить и обобщить результаты судебного следствия, и предложить суду отличную от обвинительного видения обстоятельств дела правовую характеристику уголовного дела К.

Допущенную следственную ошибку способен исправить только сильный и по-настоящему независимый правоприменитель, уверенный в своих знаниях и опыте. Не трус.

Досудебное следствие не показало свою силу, не подкрепило свое видение обстоятельств дела допустимыми, относимыми и достоверными доказательствами, следовательно, оно передало для работы государственному обвинителю сырое и неподготовленное дело, дело без доказательств причастности.

Следствие направило в суд дело, в котором нет фактов, которые бы бесспорно и без предположений доказательно указывали на причастность подсудимого к выполнению объективных сторон этих составов преступлений, а также могущих подтвердить предполагаемую следственной властью, и указанную ею в обвинении, приписанную К преступную цель совершения этих половых преступлений, которая в отличии от мотива имеет значение, т.к. отнесена процессуальным законом к обстоятельству, обязательно подлежащему установлению и доказыванию; здесь обязательно следует отметить, что Верховный Суд никогда не говорил, что установление цели не имеет значение.

Совершение преступления без цели свидетельствует о серьёзном психическом заболевании человека, об его неспособности руководить своими действиями. 

Но в деле К всё оказалось не так просто: эксперты института психиатрии им. Сербского дали заключение, согласно которому он не мог ставить сам себе цель совершить преступления против половой неприкосновенности, т.к. психическими и половыми отклонениями он не страдает, и больше того, его на протяжении его жизни всегда интересовали только сексуальные отношения только с молодыми и взрослыми женщинами, но ни в коем случае не с детьми.

В своих показаниях взрослые женщины, они же бывшие половые партнёрши К, однозначно высказались об его вменяемости и отсутствии странностей в его сексуальном поведении.

Поэтому именно в этой связи защита утверждает, что помимо показаний самого подсудимого, сведениями из данного заключения экспертов и показаниями его сожительницы Немцевой, достоверно доказано, что следствие не выполнило требование процессуального закона и не доказало наличие такого обязательного юридического признака состава преступления, как субъективная сторона состава преступления, куда относится и преступная цель, т.к. постановка цели перед действием возможна только вменяемым лицом.

Тезис и утверждение обвинения о цели преступлений не доказан и опровергается свидетельскими показаниями Немцевой, а также показаниями её несовершеннолетних детей, а кроме того и заключением судебно-медицинской экспертизы в отношении малолетней дочери Немцевой.

Этими показаниями бесспорно установлено, что никаких странностей в сексуальном поведении или в сексуальных предпочтениях К ими не было замечено, о таких фактах следствию они не рассказали.

В своём выступлении в судебных прениях я не буду приводить нормативное обоснование необходимости исключения «доказательств» по делу, т.к. ходатайство об этом множество раз заявлены в многочисленных документах защиты, ограничусь лишь заявлением о том, что все ранее заявленные в письменном виде ходатайства о признании доказательств недопустимыми, исходившими от подсудимого и его защитника, я поддерживаю и прошу суд их удовлетворить, исключить перечисленные в документах защиты доказательства из числа доказательств и признать их недопустимыми.

Тезисы и утверждения, изложенные стороной защиты в этих аналитических процессуальных документах, стороной обвинения, вопреки процессуальным правилам, презумпции невиновности и смыслам процессуального законодательства, не опровергнуты, а значит математически, логически и философски они истинны; все приведенные утверждения защиты основаны исключительно на фактических сведениях, почерпнутых из материалов уголовного дела: из следственных протоколов и заключений судебных экспертиз, сведения из которых следователь не стал анализировать и оценивать, т.к. он не совершил над полученной им информацией независимые от направленности его деятельности мыслительные акты, что привело к формулированию изложенных им обвинительных утверждений, не основанных на фактах, не основанных на доказательственных фактических сведениях.

Необходимо отметить, что уголовное прошлое К – это часть его жизни, так сложилась его судьба. 11 лет отбытых сроков плюс свыше 3 лет в изоляторе по данному делу.

За все ошибки он был осужден и сполна расплатился, а потому он чист перед законом, а потому при анализе фактов по рассматриваемым обвинениям прошу не обращать внимание на его криминальное прошлое.

Обвинение по ч.4 ст. 131 и по б) ч.4 ст. 132 УК РФ. Оправдание по ч.4 ст. 131 и по б) ч.4 ст. 132 УК РФ. Доказательства обвинения и защиты по ч.4 ст. 131 и по б) ч.4 ст. 132 УК РФ.

Это обстоятельство не имеет отношение к доказательствам и доказыванию его причастности к рассматриваемым в следственной редакции событиям.

Но убеждён, оно послужило для оперативных сотрудников поводом для определения ему роли, подходящей для выстраивания оперативно-следственной версии.

К этим судимостям мы можем относится как угодно, но, не как к сведениям, могущими убедить в причастности к данным преступлениям.

Такая биография не должна помешать беспристрастной оценке доказательств, т.к. означенная фоновая информация сама по себе однозначно не может служить доказательством вины и причастности к этим преступлениям.

В тоже время на такой негативный фон опирался следователь, чтобы к моменту поступления дела в суд рассеять внимание суда, заранее сформировать предвзятое негативное отношение суда к личности подсудимого, создать предубеждение, повлияв по этой причине на внутреннее убеждение суда, тем самым побудить суд сойти с пути кропотливой оценки доказательств и фактов.

Следователь сильно потрудился в этом направлении и вместо аналитической работы потратил время на рассылку запросов и последующее подшивание к делу истребованных им приговоров суда, практически целый том дела посвящен приговорам и всяким сопроводительным письмам.

Следователь просчитался в своих желаниях, т.к. судьба К находится теперь в руках профессионала, опытного судьи, которая в своих суждениях опирается исключительно на факты, опирается на них в своих аналитических рассуждениях о событиях, фактах и связей между событиями и фактами.

Всем известна задача суда: ретроспективно, переходя от настоящего к прошлому, возвратиться в это описанное следователем событие из прошлого, восстановить картину происшедшего, опираясь только на факты, а не на предположения, набор которых следователь вручил прокурору, тем самым поставив последнего в неловкое положение.

Вдумчивый суд ни в коем случае не будет опираться на предположения, пусть, на первый взгляд, показавшиеся следователям достаточными для того, чтобы такой сырой материал выдать за убедительный и наполненный реальными фактами.

Ввиду отсутствия доказательств своей следственной версии, не подтверждения предположения о причастности к преступлению фактами, у следствия не осталось выбора, кроме как направить дело в суд именно с таким набором ничего не доказывающих нефактических сведений.

Возможно это было сделано из-за страха, основанного на понимании следователем заведомости допущенной им следственной ошибкой при предъявлении обвинения без достаточных к тому оснований и достоверных доказательств, или, скорее всего, из-за отсутствия достойной аналитической работы над сведениями.

Для того то, чтобы выявить объективные связи между собранными фактами, между ними и доказываемыми обстоятельствами, между ними и юридическими признаками составов преступлений, а также между исследованными судом объективными техническими фактами истребованных судом от операторов связи и следственным утверждением о времени совершения преступления; соотношение полученных сведений и построение умозаключений в ходе рассуждений о том, что именно доказывает каждое сведение в отдельности и в фактической совокупности; доказывает ли каждое такое сведение в отдельности причастность К к этим преступлениям, в конце концов факт то или иное полученное и закрепленное сведение или вовсе не факт, для этой работы нужна уйма рабочего времени и полное интеллектуальное погружение в собранный материал, его осмысление в полной тишине.

В конце концов надо думать, в том числе с использованием критического способа мышления.

Да и как поступить иначе, выдвинуто же такое серьезное обвинение, пути назад нет, наверное, руководители сказали, в суде пройдёт на признательных показаниях, не подтверждённых совокупностью объективных улик, всё у тебя получится с бессодержательными свидетельскими показаниями лиц, никто из которых не был очевидцем криминального события; пройдут и свидетельские показаниями оперативных сотрудников, с использованием которых некрасиво и неуклюже попытались закрепить полученные под незаконными воздействиями признания; противоречивыми сведениями из так называемых признаний, фрагменты которых опровергнуты другими весомыми доказательствами; фрагменты которых противоречат другим доказательствам и обстоятельствам, а кроме всего прочего, логически не состыкуются между собой и показаниями девочки.

Именно в этой связи были получены заявления законного представителя потерпевшей об отказе от фиксации хода и результатов следственных действий на видео перед проведением её допросов и опознания.

В этих заявлениях законного представителя указана дата, но не указано, в отличии протоколов названных следственных действий, время их составления.

А вот это важный процессуальный факт, который выступает доказательством юридической ничтожности всех протоколов следственных действий, полученных с участием потерпевшей.

Законные представители информации по вопросу о времени составления и подписания ими заявлений об отказе в применении видеосъёмки в своих следственных и судебных показаниях не предоставили.

Сам по себе отказ следователя от фиксаций этих следственных действий на видео, в особенности его нежелание технически фиксировать процесс опознания говорит о многом, а самое главное о желании не довести полную картину до внимания суда, исключить возможность судебной проверки сведений, отражённых в следственных протоколах.

Но он допустил ошибку и приобщил к делу видео, три исследованных нами файла, на которых девочка не говорит, что её кто-либо сексуально насиловал.

Например, этим протоколом зафиксирован разрушающий само опознание факт проведения этого следственного действия без головного убора в виде картуза, садовых перчаток истинного цвета и медицинской маски, то есть опознание было организовано не так, как в своих показаниях девочка описывала внешность преступника.

Этим протоколом умышленно не зафиксирован факт наличия телесных повреждений, в частности на лице опознанного, и отсутствия таковых на лицах статистов, в деле нет данных, что следователь слепой.

Без видео мы не можем понять носы какой формы были у статистов, были ли у них недавно полученные гематомы под левыми глазами.

Без времени составления и отобрания этих заявлений невозможно проверить, были ли эти заявления приняты следователем до времени начала производства этих следственных действий либо после его подписания участниками действия, таким образом, все протоколы с участием малолетней потерпевшей получены незаконно, а потому сведения в них содержащиеся относятся процессуальным законом к недопустимым доказательствам, а потому защита просит суд признать их именно таковыми.

При проверке собранных в стадии судебного следствия сведений обнаружилось большое количество не устранённых в ходе судебного следствия противоречий, устранить которые аналитически не представилось возможным, а судебные показания подсудимого подтвердились совокупностью серьёзных фактических сведений, как собранных следователем, так и дополнительно полученных в ходе судебного следствия.

Судебные показания подсудимого не опровергнуты, наоборот, они подтверждены совокупностью многих объективных фактических сведений.

Наличие в материалах уголовного дела большого количества текстов страниц приговоров за ранее совершённые имущественные преступления и текстов постановлений суда об избрании и продлении стражи по настоящему делу в разы перевешивает количество страниц с ничего не доказывающими текстами протоколов, с их бессмысленным и ничего не доказывающим содержанием.

Тексты протоколов и заключений экспертиз не содержат фактических данных, фактов, фактических сведений, которые могли бы в своей совокупности подтвердить первые признательные показания К в дни, когда на его теле появились следы пыток, обнаруженные в первоначальных актах медицинских освидетельствований в ИВС и в СИЗО, а затем в зафиксированном заключением судебно-медицинской экспертизы по указанным первичным медицинским документам, составленным после его доставления в ИВС и СИЗО, времени и днях причинения телесных повреждений.

А они были причинены во время его нахождения в статусе фактически заподозренного в совершении преступления лица, которого оперативные сотрудники стали готовить к официальной встрече со следователем.

Переезд после отбытия наказания в Воронеж и постановка на учёт в уголовно-исполнительную инспекцию Левобережного района, послужил причиной назначения оперативниками его жертвой своей версии, как освободившегося после отбытия наказания за изнасилование в рамках осуществленной примитивной работы по поиску подводящей кандидатуру для будущего обвинения, по принципу, кто тут в этом районе из поднадзорных был ранее осужден за преступление против половой неприкосновенности?

Вот и вся изначальная оперативная логика, о которой нужно помнить. Дедукции ноль, кропотливое выстраивание логических объективных связей не нужно, факты не нужны, они не обучены готовить проект будущих показаний под факты, и не могли знать, что будущие экспертные заключения разрушат нефактические сведения из подготовленных ими признаний, к которым они вынудили К перед встречей со следователем.

Вся, с позволения сказать, работа, строилась под выбранную жертву.

Никто из оперативников в жизни ни разу не пытался уяснить смыл ч. 2 ст. 77 УПК.

Потому что по их опыту и так проходило в суде, и зачем тогда надо было думать, совершать мыслительные акты. Не надо было.

Достаточно было подготовить жертву к будущей встрече со следователем.

Задача подготовки к будущему оформлению признательных показаний была решена героически успешно: К побоялся даже сделать заявления в соответствующих графах протоколов его допроса в качестве подозреваемого и в протоколе его проверки показаний на месте, об этом он показал суду.

Показал, что если он сделает процессуальные заявления следователю, то пытки повторятся.

Когда я в первый раз пришёл к нему для первой беседы в СИЗО, я увидел дрожащего, униженного и раздавленного человека.

И это спустя несколько дней после общения с уверенными в своей безнаказанности оперативниками.

А нельзя было просто обойтись психическим давлением при подготовке к предстоящим следственным действиям?

Чтобы не оставлять следов своих незаконных действий.

Зачем было на теле К оставлять такое количество следов физического насилия, которые были зафиксированы актами освидетельствований и оформлены документально в ИВС и СИЗО, и по этим актам впоследствии была проведена судебно-медицинская экспертиза, которой нет оснований не доверять.

Сложилось впечатление, что, работая в главке уголовного розыска, эти граждане даже были не в курсе, что следы пыток на теле назначенного ими виновника будут зафиксированы сотрудниками изолятора ИВС и изолятора ФСИН, которые, в отличии от них, не готовы нести уголовную ответственность в отношении гражданина нашей Родины, который поступил в ИВС, а потом в СИЗО с такими увечьями.

Они думали прикрыться отказными постановлениями, которые и были в итоге вынесены, но не зная уголовного процесса, они заблуждались, полагая, что отказные постановления могут доказать отсутствие следов пыток на теле человека, которого они неистово готовили ко встрече со следователем.

Они упустили из вида, что такие акты следователя не относятся к доказательствам, как и рассуждения в этих процессуальных актах отказавшего в возбуждении дела должностного лица органа следствия, заинтересованного в исходе дела.

В результате проведённого судебного следствия защита приходит к выводу о непричастности подсудимого к двум действиям, составляющим по каждому эпизоду юридически обязательную к доказыванию объективную сторону состава каждого преступления; причастность подсудимого к объективной стороне каждого из вменённого подсудимому состава не доказана стороной обвинения.

Стороной обвинения не доказаны главные обстоятельства, подлежащие доказыванию в этом деле: 1) причастность подсудимого к введению полового члена во влагалище потерпевшей, т.е. причастность к выполнению объективной стороны состава ст. 131 УК РФ; 2) причастность подсудимого к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей, т.е. причастность к выполнению объективной стороны состава ст. 132 УК РФ.

Это утверждение защиты, не опровергнутое государственным обвинением, основано на следующих доказательствах, фактических сведениях, фактах:

Судебные показания подсудимого, как доказательство по делу, стороной обвинения не опровергнуты фактами.

Кроме недопустимых показаний Баркаловой, объективных технических данных, могущих без предположений подтвердить её слова о месте нахождения в указанный следствием временной период, а именно 29.01.2021 г. с 13 часов 00 минут до 13 часов 26 минут, в овраге, разделяющим школу и её дом, в материалах дела нет.

Данных о географических спутниковых координатах и пеленга находившегося при ней телефона, и, соответственно, данных о пребывании её в это время и в этом месте, в материалах дела нет.

Эти сведения следователем не истребовались, во всяком случае в уголовное дело они не вшиты.

Признательные показания К об его нахождении на месте происшествия в этот день и в это время тоже не подтверждены средствами объективной фиксации.

Как и в случае с девочкой, такие сведения следователем не истребовались и к делу они не приобщены.

Согласно собранной и осмотренной следователем информации о соединениях телефона обвиняемого, К не находился в микрорайоне Никольском г. Воронежа в период времени с 11 часов 41 минута (технически установленный факт возможного нахождения подсудимого в районе базовой станции, расположенной в с. Н. Усмань) до 19 часов 33 минут (технически установленный факт возможного нахождения подсудимого в районе базовой станции, расположенной в г. Воронежа по ул. Волго-Донская, д. 4.

Это значит, что во время совершения преступления его в этом месте не было, а как выразился следователем в протоколе осмотра полученных по его запросу от операторов сотовой связи информации, он якобы был рядом, то есть за минимум 10 километров от двух базовых станций и при этом в неизвестном следствию географическом направлении о них и не во время совершения преступления, описанного в обвинении.

Этими техническими информационными данными не доказывается предполагаемое следствием нахождение К 29.01.2021 г. с 13 часов 00 минут до 13 часов 26 минут в Никольском, а наоборот, доказывается факт его отсутствия в это время и в этом месте, т.е. в селе Никольском, что объективно исключает его причастность к этим преступлениям.

Это доказанное алиби.

Следователь почему-то решил, что обе эти вышки базовых станций сотовых операторов находятся вблизи от места происшествия, но на самом деле каждая из них находится на расстоянии от 10 до 12 километров от села Никольского, что совсем не рядом.

При этом следователь не стал выяснять важную информацию о направленности сигнала каждой из базовой станции, не определено в каком сегменте (градусе) действия каждой из станций был инструментально запеленгован телефон К; не выяснены географические спутниковые координаты, расстояние и географическое направление, на котором находился телефон К от антенн базовых станций.

Пеленгация телефона каждой этой вышкой не доказывает нахождение телефона непосредственного рядом с вышкой и не доказывает нахождения на месте происшествия в указанное обвинением время.

То есть не установлено, находился ли телефон на Юге от вышки и на расстоянии скольких километров от неё, на Севере от вышки и на каком километровом исчислении от неё, на Востоке от вышки и на каком расстоянии от неё, на Западе от вышки и на каком расстоянии от неё.

Если вышка пеленгует телефон на расстоянии от 10 км, то почему следователь решил, что от вышки в Новой Усмани телефон К пеленговался в сторону Никольского, а не скажем строго в обратную сторону на тоже расстояние.

Следователь не стал направлять запросы в Гугл или Яндекс, объективно знающие о маршрутах К в тот день, тогда бы мы могли вести речь о точных спутниковых координатах нахождения в том или ином месте, не осматривался и его навигатор в машине и навигационные приложения, установленные в его телефоне.

Не осматривался и его телефон на предмет определения географических координат и маршрутов, записываемых Гуглом, по этому вопросу экспертное исследование своевременно назначено не было, информация не истребовалась.

А вот это уже крайне интересный момент.

Или может это всё делалось, но поступившая информация разрушила версию, а потому эту информацию не стали подшивать к делу?

А иначе какое этому может быть дано разумное объяснение?

В оглашенных государственным обвинителем протоколах допроса К нет сведений о том, что он выключал телефон или изымал из него сим карту, нет таких сведений и в его письменных судебных показаниях.

Почему этот не было отработано оперативниками при подготовке его ко встрече со следователем? Вы видите, имеется много вопросов, на которые нет ответов.

Следователь не стал своевременно заботиться об истребовании информации о наличии других работающих базовых станций сотовой связи в селе Никольском по состоянию на 29.01.2021 г., в том числе в период времени с 13 часов 00 минут до 13 часов 26 минут, а решил ограничиться вышками базовых станций, находящимися за 10—12 километров от места происшествия.

Это выглядит, вежливо говоря, очень странно.

Почему же следователь не заинтересовался истребованием объективных данных результатов пеленгации сигнала телефона К базовыми станциями операторов связи, базовые станции которых, как уже выяснилось в ходе судебного следствия, по состоянию на 29.01.2021 г. функционировали непосредственно в самом в Никольском?

Поэтому суд истребовал такие сведения по ходатайству защитника:

по поступившим от сотового оператора ВымпелКом (Билайн) сведениям, выяснилось, что на момент совершения преступления в отношении девочки в Воронеже 29.01.2021 г. в микрорайоне Никольском, на ул. Майская, д. 10, находилась и работала базовая станция этого оператора связи № 34099, сведений о том, что этой базовой станцией в момент совершения преступления объективно был запеленгован сигнал мобильного телефона К как в этом ответе, так и в материалах уголовного дела, не имеется.

Следует отметить, что комментарий к этому ответу, в уголовном процессе квалифицируется, как ничем не подтверждённое предположение, не относящийся к этой конкретной базовой станции, в нём содержатся общие предположительные рассуждения о возможных случаях и сценариях работы станции.

В силу процессуального закона такими предположениями суд руководствоваться не может.

Но этим ответом доказан факт наличия работающей вышки базовой станции в месте, где, по мнению следователя, находился К в момент криминального события, в ситуации, когда нет абсолютно никаких данных об отключении им телефона, или удаление сим карты из корпуса телефона, это означает, что ответом Билайна в сочетании с данными предварительного и судебного следствия подтверждён факт отсутствия К в это время и в этом месте, т.к. следователь три года назад не собрал информации относительно пеленг сигнала его телефона этой базовой станцией, не собрал следователь и спутниковых географических координат из картографических сервисов поисковых систем Интернета;

по поступившим от сотового оператора ПАО «МТС» в Воронежской области сведениям, выяснилось, что на момент совершения преступления в отношении девочки 29.01.2021 г. в микрорайоне Никольском г. Воронежа, находились и функционировали две базовые станции этого сотового оператора 36-00014 (ул. Дубянского, 0.045 км западнее дома 12) и 36-133 (ул. Майская, д. 10, дымовая труда); сведений о том, что этими базовыми станциями в момент совершения преступления был запеленгован сигнал мобильного телефона К как в этом ответе, так и в материалах уголовного дела, не имеется.

Таким образом, и этим ответом доказан факт наличия работающих базовых станций в месте, где, по мнению следователя, находился К в момент криминального события, в ситуации, когда нет абсолютно никаких данных в следственных показаниях об отключении им телефона, или удаление сим карты из корпуса телефона, это означает, ответом МТС в сочетании с данными предварительного следствия подтверждён факт отсутствия К в это время и в этом месте, т.к. следователь 3 года назад не собрал информации по пеленгу сигнала телефона К этими базовыми станциями.

Это касается и остальных базовых станций других операторов. Следовательно, заявление К об алиби объективно и аппаратно доказано.

При таких обстоятельствах вероятностный след на рукаве, о котором (конкретном рукаве) к тому же не давала показаний девочка, не может опровергнуть уже подтверждённое заявление подсудимого об алиби.

Протоколом осмотра адвокатом сайта в телекоммуникационной сети «Интернет» от 9 марта 2021 г. подтверждён процессуальный факт ведения видеозаписи при производстве следственного действия – протокола проверки показаний подозреваемого на месте; этот факт подтвержден и осмотренной судом короткой видеозаписью, представленной СУ СК по Воронежской области.

Отвечая на мой вопрос после просмотра этого видео, К пояснил, что этот человек вёл видеозапись в течение всего времени проверки показаний на месте.

Но всей записи почему-то в СК не сохранилось. Опять скрывают информацию.

Названные процессуальные факты являются основанием для исключения протокола проверки показаний подозреваемого на месте из числа «доказательств», и, как следствие, прочих производных сведений, основанных на информации из этого протокола проверки показаний подозреваемого.

В вашем распоряжении имеются фактические, без эмоциональные технические данные объективного аппаратного контроля, которые невозможно исказить любыми показаниями, содержащие информацию о соединениях телефона обвиняемого, согласно которым подсудимый не находился в селе Никольском г. Воронежа во время предполагаемых криминальных событий.

Этот факт также технически объективно, достоверно и достаточно доказывает и подтверждает его самооговор под пытками перед допросом в качестве подозреваемого о вымышленном нахождении его в месте и во время совершения неустановленным лицом преступления; в протоколах допросов подозреваемого и обвиняемого нет сведений о том, что он выключал телефон или изымал из него сим карту; в этих показаниях он довёл до следователя мнимые сведения лишь об оставлении своего телефона в автомобиле, мнимость которых подтверждена этими фактическими объективными данными технического мониторинга и истребованными судом сведениями о работе других базовых станций иных операторов сотовой связи  (том № 2 л.д. 164-166, л.д. 167).

Эти сведения не появились несмотря даже на то тот факт, что по истребованной судом информации из журнала учёта посетителей ОП № 7 УМВД России по г. Воронежу К был доставлен в этот отдел полиции в 2 часа 20 минут 04.02.2021 г. и убыл в 10 часов 41 минуту 04.02.2021 г.

До доставления в ИВС, с ним предварительно в ночное время поработали оперативные сотрудники в здании ОП № 7 УМВД России по г. Воронежу. Остался без ответа вопрос, где К был и что с ним делали 03.02.2021 г., а именно до 2 часов 20 минут 04.02.2021 г.?

В ответ на запрос суда начальник ИВС УМВД России по г. Воронежу сообщил суду, что задержанный в порядке ст. 91 УПК РФ К, содержался в ИВС в период времени с 17 часов 00 минут 04.02.2021 г. по 00 часов 30 минут 06.02.2021 г; при поступлении и личном досмотре дежурным нарядом ИВС у задержанного К были обнаружены телесные повреждения (синяк под левым глазом, который не отмечен в протоколе опознания, ссадина на правой щеке, ссадины на правом и левом плечах, ссадины на правом боку, ссадины на спине, ссадины на ногах сзади, ссадина и кровоподтёк на внутренней стороне бедра справа).

Все эти оправдательные сведения безоговорочно и без всяких сомнений доказывают факт нахождения подсудимого во время криминального события в другом месте, не установленном предварительным следствием.

Фактические технические данные объективного контроля разрушили утверждения обвинения о дате и времени совершения предполагаемых преступлений именно подсудимым и о нахождении его во время совершения преступления на месте совершения преступления, а значит, стало понятно, что вести речь об его причастности к этим криминальным событиям теперь стало абсолютно невозможно.

Фактические сведения, содержащиеся в заключении комиссии экспертов стационарной комплексной судебной сексолого-психолого-психиатрической экспертизы № 620 от 10 августа 2021 г. дали нам такую информацию к размышлению: общий срок, проведенный К в местах лишения свободы, составляет 11 лет.

Он раньше осуждался за кражи и угоны автомобилей; но один раз необоснованно за то, что отказался женщине платить деньги за секс (после регулярных бесплатных встреч с нею) несмотря на её требования, что послужило причиной его оговора с её стороны и дальнейшего осуждения за изнасилование, которое он не совершал, так как секс с ней был по согласию.

Согласно заключению стационарной психиатрической экспертизы, К признан психически здоровым и вменяемым человеком, а с учётом его опыта нахождения в местах лишения свободы, защита утверждает, что у него не могла возникнуть цель совершить то, что в чём его обвиняют.

Эти факты установлены сведениями из  заключения эксперта психиатра-сексолога, членом экспертной комиссии: у К не обнаружены отклонения в сексуальной сфере, в том числе у него не выявлены клинические признаки расстройств сексуального предпочтения; сексолог обнаружила у него гетеросексуальную направленность полового влечения, о чём свидетельствует динамика его половой жизни, заключающаяся в поддержании платонических и эротико-сексуальных отношений с женщинами молодого и зрелого возрастов, проявляющихся регулярными, в том числе эксцессивными (то есть чрезмерными) полноценными половыми контактами с партнёршами указанного возраста, сопровождающимися достаточной эрекцией и физиологической разрядкой в виде оргазма.

Эти экспертные сведения доказывают утверждение защиты о том, что подсудимый не мог иметь цели совершения сексуальных преступлений по отношению к ребёнку.

Таким образом, цель совершения преступления, определена следователем, не на основе объективных экспертных данных, а на основе недопустимых, вымышленных им под пытками мнимых показаниях подозреваемого, обвиняемого (полученные в том числе при проверке показаний подозреваемого на месте и в показаниях сразу после предъявления ему первоначального обвинения), которые не подтверждаются совокупностью иных доказательств, которые могли быть без сомнения суда доказать причастность подсудимого к выполнению объективных сторон (действий) вмененных ему сексуальных преступлений, что невозможно в силу предписания ст. 77 УПК о необходимости подтверждения признания совокупностью иных доказательств, доказывающих выполнение подсудимым объективных сторон преступлений.

Аномальное сексуальное поведение в сексуальной жизни К никогда не происходило, так как согласно оглашённым обвинителем показаниям свидетелей он жил в семьях женщин, с которыми проживали их малолетние дети (включая малолетних девочек).

Достоверно установлено, что, никто из этих женщин никогда не замечал за ним нездоровый интересах к их детям; эти дети ни разу не сообщали своим мамам о каких-либо возможных отклонениях в поведении К; этого за ним не замечала и его двоюродная сестра (т. 3 л.д. 175-182).

Сведений, опровергающих обсуждаемый вывод эксперта обвинителем суду не представлено.

Согласно сведениям из этого протокола и фототаблицы в ходе осмотра домовладения по адресу: г. Воронеж, ул. Рождественская, д. 30 были обнаружены следующие вещи, принадлежащие Баркаловой: куртка розово-бело-зеленая, штаны (лосины), рюкзак, мобильный телефон Хонор.

На изъятых объектах, впоследствии, при проведении с ними экспертных исследований, не были обнаружены следы К, которые бы доказывали факты введения полового члена подсудимого во влагалище и в ротовую полость потерпевшей, таким образом, не доказано его причастность к выполнению объективных сторон этих составов преступлений.

Кроме того, на всех объектах, изъятых в ходе многочисленных осмотров (дома у девочки, при обыске дома у свидетеля Немцевой, с которой сожительствовал подсудимый, на месте происшествия (медицинская маска, в которой по словам девочки находился преступник; две перчатки строительные, которые со слов потерпевшей были всегда надеты на руки преступника, и она нигде не говорила, что он их снимал; презерватив, которым пользовался преступник), в районе костровища и т.п., и которые в последующем были подвергнуты экспертным исследованиям, не обнаружены ДНК следы, которые бы принадлежали К под его ногтевым содержимым, его потожировым следам, его крове, его сперме и прочих (т. 1 л.д. 62-66, 68-73).

Согласно сведениям из этого протокола на изъятых в ходе осмотра участка местности в г. Воронеже мкр. Никольское между улицами Рождественская и Глинки (бутылке воды «Моди Моди» и трусах, принадлежащих Баркаловой, не обнаружены следы К или следы с его вещей, которые бы доказывали факты введения полового члена подсудимого во влагалище и в ротовую полость потерпевшей, либо факт физического соприкосновения между одеждами девочки и К.

Кроме того, на всех объектах, изъятых в ходе многочисленных осмотров (дома у девочки, дома у сожительницы подсудимого свидетеля Немцевой, с которой проживал подсудимый, на месте происшествия (медицинская маска, две перчатки строительные, презерватив), в районе костра и т.п., и которые в последующем были подвергнуты экспертным исследованиям, не обнаружены ДНК следы, которые бы принадлежали К пообъектно: под ногтевым содержимым, потожировым следам, крове, сперме и прочих (т. 1 л.д. 76-88).

Согласно сведениям из протокола допроса несовершеннолетней потерпевшей от 30.01.2021 г.: «При ней был телефон марки Хонор; мужчина схватил её за её правую руку; она была испугана, не хотела смотреть на мужчину и потому плохо помнит, как выглядел его половой орган; спустила одновременно лосины, в которых была, и трусы; в это время с неё полностью снялись штаны и трусы (и это в ситуации, когда в этом протоколе нет сведений о том, что потерпевшая снимала обувь зимой); она знает, что такое интимные отношения между мужчиной и женщиной, но как вы помните, на просмотренном нами видео с её телефона она заявила, что не знает, что это такое; на его лице была маска медицинская белого цвета, она видела только половину его лица, когда маска у него немного спадала, то она видела пухлый нос, волосы у него короткие, тёмные без чёлки, глаза вроде бы коричневого цвета, но она не уверена, брови тёмные, мужчина был среднего телосложения и среднего роста (т. 1 л.д. 201-208).

Согласно сведениям из протокола допроса Баркаловой от 04.04.2021 г.: «Данного мужчину Баркалова опознаёт по следующим признакам: внешнему виду, плотному телосложению, высокому росту, а также по чертам лица: широкое лицо, нос картошкой, разрезу глаз и форме бровей. Он был в маске. Уточняет, что после произошедшего у неё на ногах, попе и руках остались синяки и ссадины. Эти повреждения ей причинил своими действиями мужчина, который на неё напал (т. 4 л.д. 28-30)

В показаниях потерпевшей от 30.01.2002 г. говориться, что мужчина схватил её за правую руку и больше к ней руками не прикасался, однако, 04.04.2021 г., в ходе другого её допроса, она начинает утверждать про телесные повреждения в виде синяков и ссадин на её ногах, попе и руках, причиненные действиями мужчины, который на неё напал. 

Если синяки и ссадины на ногах, попе и руках причинены действиями мужчины, то возникает сомнение в достоверности её противоречивых показаний, противоречия между фрагментами которых не устранены, т. к. согласно заключениям экспертиз ДНК, следы подсудимого на других участках куртки, другой её одежде, не обнаружены и не установлены.

В обоих оправдательных доказательствах содержится утверждение потерпевшей, что мужчина был в медицинской маске белого цвета, однако, как следует из протокола опознания опознаваемые и статисты в медицинский масках белого цвета и в перчатках не находились, и опознание по этим признакам следователем не организовывалось и не проводилось.

В начале она описывает рост мужчина как средний, а перед самим опознанием как высокий. В каждом протоколе нос описан по-разному.

В одном случае она описывает цвет глаз без разреза, в другом случае только разрез глаз.

Описывая глаза, она не описывает кровоподтёк вокруг левого глаза, который установлен заключением судебно-медицинской экспертизы; наличие которого могли изменить её восприятие в ходе опознания, так как в протоколе опознания не отмечено наличие кровоподтёков вокруг глаз статистов, по критерию схожести внешности статисты следователем не подбирались.

В одном случае ширину лица, как признак внешности, она не описывает, а в другом начинает описывать, при том, что в обоих протоколах она постоянно утверждает, что мужчина был в медицинской маске, факт наличия которых на опознаваемых протокольно не отражён, а значит все сведения из этого протокола не могут быть доказательствами чего-либо.

Протоколом допроса несовершеннолетней потерпевшей от 30.01.2021 г. не закреплён процессуальный факт отказа потерпевшей и её законного представителя от обязательного фиксирования этого следственного действия видеосъёмкой.

В тоже время процессуальный факт отказа от производства видеосъёмки в протоколах допросов несовершеннолетних свидетелей Баркаловой С.Р. (т.1 л.д. 232-235); Сушковой Д.Д. (т. 2 л.д. 4-10); Тагаевой А.Д. т. 2 л.д. 19-25; Немцева М.А. (т. 2 л.д. 64-68); Немцева Д.А. (т. 2 л.д. 19-25) зафиксирован, как это и положено по закону, именно протокольно, без попыток организовать отказ от проведения видеосъёмок при их допросах.

В оглашённом прокурором протоколе допроса несовершеннолетней нет фактов, указывающих на то, что потерпевшая дотрагивалась до ножа, что брала его за рукоять; а есть лишь один факт, о том, что мужчина один раз дотронулся до её рукава своей рукой, на которой была надета садовая перчатка.

В этих показаниях, что характерно, нет сведений о том, что она забыла надеть трусы и оставила их на месте происшествия.

Ни в одних показаниях, не склонной к фантазированию потерпевшей, нет слов, что она держала в своих руках нож или дотрагивалась до какой-либо части ножа, при этом её след ДНК волшебным образом зачем-то образовался на ноже.

Ни в одних показаниях, не склонной к фантазированию потерпевшей, нет слов, что мужчина снимал садовые перчатки, перед тем, как взять нож своей рукой, при это след подсудимого ДНК загадочным образом появился на ноже.

Так как в показаниях девочки нет слов о том, что мужчина снимал садовые перчатки, то на этом вещественном доказательстве (садовых перчатках) однозначно должен был остаться след ДНК подсудимого, но как нам стало известно, ДНК материал подсудимого на перчатках обнаружен не был.

И как следствие образовался логический пробел, доказательственный вакуум, влекущий оправдание подсудимого.

Дело в том, что следы ДНК на перчатках, вопреки показаниям, не склонной к фантазированию, потерпевшей, экспертами не обнаружены.

Таким образом, сведения из этих протоколов не доказывают причастность подсудимого к выполнению объективных сторон вменённых ему составов преступлений, а наоборот, доказывают его непричастность к двум описанным следователем активным действиям: к введению полового члена во влагалище потерпевшей; к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

Согласно сведениям из протокола предъявления лица для опознания Баркалова опознала в мужчине под № 3 К по общему внешнему виду, плотному телосложению, высокому росту, по чертам лица: широкое лицо, нос картошкой, разрезу глаз и форме бровей (т. 4 л.д. 34-36).  

По форме и цвету медицинской маски и садовых перчаток и по головному убору на его голове, по гематоме вокруг его левого глаза, она его не опознала, такие условия опознания не создавались.

В протоколах допросах потерпевшей содержится утверждение, что мужчина был в медицинской маске белого цвета, однако, как следует из протокола опознания опознаваемые и статисты в медицинский масках белого цвета не находились, они вообще ни в каких масках, садовых перчатках и головных уборах, не находились, соответственно, опознание по этому признаку следователем не организовывалось и не проводилось.

Внешность статистов в протоколе не описана; возможную схожесть опознаваемого и статистов достоверно проверить невозможно ввиду отсутствия видеозаписи этого следственного действия, либо фотографий, фиксировавших ход производства этого следственного действия.

Отсутствуют даже фотографии К рядом со статистами.

Кроме того, сведения об опознании по чертам лица следует оценивать, как недостоверные, так как потерпевшая последовательно утверждала в своих показаниях, о том, что мужчина был в белой медицинской маске, а опознание по этому признаку не проводилось.

Как вы видели в судебном заседании у К нос не картошкой, он тонкий и обычной формы.

У статистов при опознании не было медицинских белых масок на их лицах; при этом в протоколе также не отмечено, что на лицах участвующих в опознании статистов были гематомы (синяки) в области левого глаза каждого из них, в то время как согласно представленным сведениям из заключения судебно-медицинской экспертизы у К обнаружены и описаны следы причинённых ему в результате пыток телесных повреждений, что не может быть опровергнуто ввиду отсутствия видео записи этого следственного действия и фотографий статистов, стоящих рядом с К. 

Согласно данным базовых станций, расположенных на расстоянии более 10 километров от Никольского, подсудимого не было на месте совершения преступления, а базовыми станциями операторов связи, расположенных и функционировавших в тот день непосредственно в самом селе Никольском сигнал мобильного телефона не был запеленгован ни одной из вышек многих сотовых операторов.

Опознан он был без картуза, по которому его обязательно должна была опознавать девочка согласно её показаниям-ответам на вопросы следователя на допросе в качестве потерпевшей, и опознан он был, будучи в момент опознания с яркой и свежей гематомой под левым глазом.

Эти факты не отражены в протоколе опознания, но установлены показаниями потерпевшей и заключением судебно-медицинского эксперта.

На опознанном и статистах не были надеты картузы, как носят дедушки, и это при том, что о таком головном уборе насильника заявила потерпевшая в своих показаниях.

Допрошенный в судебном заседании свидетель Баркалов также заявил, что он не помнит, были ли опознаваемые лица в головных уборах в виде картузов.

При этом, в тексе протокола опознания про картузы на опознаваемых лицах нет не ни слова информации, несмотря на тот факт, что при допросе потерпевшая однозначно и без сомнений утверждала, что мужчина был в картузе, садовых перчатках, и в медицинской маске на лице.

В протоколе её допроса нет сведений о том, что у преступника в районе его левого глаза была гематома, значит она опознала другое лицо, у которого такая гематома была согласно экспертизе, но не была отмечена в протоколе опознания.

Больше того, свидетель Баркалов в судебном заседании, между прочим, показал, что не помнит были ли на руках опознаваемых лиц садовые перчатки.

В тексте протокола опознания про садовые перчатки нет совсем ни одного слова, несмотря на ранее данные потерпевшей показания о том, что мужчина был в садовых перчатках.

Отвечая на вопросы обвинителя, свидетель Баркалов тоже со слов дочери дал показания о том, что преступник находился в садовых перчатках.

Всё рассказанное свидетелем Баркаловым суду о ходе процесса опознания не зафиксировано в тексте протокола опознания в качестве процессуальных фактов, что влечёт признания судом этого протокола в качестве недопустимого доказательства, по основаниям, ранее подробно и мотивированно изложенным в неоднократно поданных суду заявлениях и ходатайствах подсудимого и его защитника, и которые приобщены к материалам дела.

В оглашённых прокурором протоколе допроса свидетеля Баркалова Р.В. не содержится сведений о причастности подсудимого к преступлениям.

Отвечая на мои вопросы, свидетель Баркалов уверенно сообщил суду, что он находился в комнате, где были понятые, его супруга, и его потерпевшая от преступления дочь, однако согласно протоколу опознания, он не отмечен в нём как лицо, участвующее в проведении этого следственного действия.

Подписи свидетеля Баркалова Р.В. в протоколе опознания нет.

Следовательно, и по этому основанию протокол опознания подлежит исключению из числа доказательств обвинения.

Отвечая на вопросы защиты, свидетель Баркалов уверенно сообщил суду, что он руководил этим следственным действием, уточнив, что опознаваемым лицам через свою дочь он давал указания о необходимости сначала надеть медицинские маски на их лица, о потом их приспустить.

Это означает подтверждённый свидетельскими показаниями процессуальный факт, что он наряду со следователем он, не имея на то полномочий, руководил ходом производства следственного действия – опознания.

Ложно сообщил суду, что на лице подсудимого не было гематомы в виде кровоподтёка в районе левого глаза опознанного, но его показания об этом объективно опровергаются истребованными судом документами (актами освидетельствования и заключение судебно-медицинской экспертизы).

Дело в том, что кровоподтёк в районе левого глаза следователь умышленно не отразил в протоколе опознания. Этим объясняется появление выстроенных под версию обвинения данных свидетельских показаний.

12 апреля 2023 г. в судебном заседании была допрошена свидетель Баркалова Юлия Владимировна – мама несовершеннолетней, не склонной к фантазированию потерпевшей, и по совместительству её законный представитель, наблюдавшая за тем, что именно проистекает в ходе следственных действий, она, наряду с своим супругом, была непосредственным свидетелем происходящего.

В результате её допроса суду и сторонам стали известны сильные процессуальные факты, от которых нельзя отстраниться и не придавать им значение, и которые не нашли своего отражения в содержательной части протокола опознания.

Опознание состоялось в условиях, когда у подозреваемого на лице вокруг его левого глаза, как это уже установлено представленным защитой заключением судебно-медицинской экспертизы, была огромная гематома (синяк), которую невозможно было не увидеть.

Сведения, сообщённые суду свидетелем Баркаловой Ю.В. (законным представителем, удостоверившей своей подписью сведения о фактах, сообщённые её дочерью), сто процентов не доказывают причастность подсудимого к выполнению объективных сторон составов преступлений.

Дело в том, что свидетель Баркалова Ю.В. не была очевидцем преступных действий неустановленного преступника; тоже самое мы услышали из ранее оглашённых обвинителем показаний несовершеннолетних свидетелей и её супруга Баркалова Р.В., в которых содержатся бездоказательные и пустые сведения, не способные доказать причастность подсудимого к выполнению объективных сторон, как обязательных к доказыванию юридических признаков вменённых составов преступлений.

Отвечая на вопросы защитника, свидетель Баркалова Ю.В. показала суду, что её супруг Баркалов Р.В. находился в комнате, где были понятые, также, как и она сама, и её потерпевшая от преступления дочь.

При этом в протоколе опознания её супруг и одновременно свидетель Баркалов Р.В.  не отмечен в нём, как лицо, участвующее в проведении опознания. Свидетель показала, что не помнит, подписывал ли её супруг и свидетель Баркалов Р.В. протокол опознания.

Свидетель Баркалова Ю.В. также сообщила суду, что, наряду со своим супругом, она принимала участие в фактическом руководстве следственным действием – опознании, уточнив, что опознаваемым лицам через свою дочь, она высказывала пожелания о необходимости сначала надеть медицинские маски на лица опознаваемых, а затем их приспустить.

Но согласно показаниям свидетеля, она забыла предложить им надеть на свои головы картузы, какие обычно носят дедушки, а на руки садовые перчатки.

А это уже подтверждённый её же свидетельскими показаниями процессуальный факт, что она наряду со следователем руководила ходом производства следственного действия – опознания.

Она также сообщила суду, что не помнит, была ли на лице подсудимого, или на лицах статистов гематома и кровоподтёки в районе левых глаз опознаваемых.

Забывчивость обоих супругов по этому существенному для юридической оценки результатов опознания вопросу носит безразличный с точки зрения доказывания предъявленного подсудимому обвинения характер, так как факт наличия гематомы под его левым глазом установлен заключением судебно-медицинской экспертизы о том, что это и многие другие телесные повреждения образовались на его теле именно в период времени, когда проводилось опознание, что в свою очередь объективно связано с его письменными показаниями в качестве подсудимого, согласно которым он был избит оперативными сотрудниками полиции в то время, когда он находился в статусе фактически подозреваемого, во время, когда его готовили к предстоящей встрече со следователем.

В этой связи защита утверждает, что кровоподтёк в районе левого глаза подозреваемого следователь намеренно не отразил в протоколе опознания, чтобы уменьшить шансы признания судом результата такого ущербного опознания недопустимым доказательством в ходе судебного следствия, не дать суду поводов для этого. 

Следовательно, в момент организации и проведения процесса опознания следователь был убеждён, что сведения из заключения судебно-медицинской экспертизы, которыми чётко определены сроки образования различных телесных повреждения на теле подозреваемого, включая и отчётливую гематому под его левым глазом яркого цвета, в деле никогда и не при каких обстоятельствах не появятся, так он откажет в удовлетворении такого ходатайства стороны защиты.

В этой ситуации следователь по своей инициативе не назначил проведения судебно-медицинского исследования по факту непосредственного обнаружения им гематомы на лице К до его допроса в качестве подозреваемого и проверки его показаний на месте в качестве подозреваемого, а также в момент его опознания.

Хотя обязан был стоять на страже законности и составить по данному факту рапорт. Но постеснялся, видимо не положено было так поступать в данном случае, не дали добро на такой смелый юридический поступок.

В итоге от торжественной клятвы сотрудника СК ничего не осталось.

И действительно, зачем очевидное для следователя, всеми наблюдаемое в ходе опознания телесное повреждение, закреплять экспертным заключением, разрушая следственное видение обстоятельств дела, заложником которого он стал по собственной инициативе или по указанию руководства? 

Просто он не знал, что сотрудники СИЗО неукоснительно следуют требованиям Правил внутреннего распорядка, стоят на страже российской законности и проводят медицинское освидетельствование вновь поступающих граждан, пострадавших от эффективных методом оперативного дознания.

В противном случае следователь разрушил бы своими руками бесценные исключительно только для него самого мнимые сведения, полученные спустя некоторое время после завершения пыток.

Полагаю, свидетель Баркалова солгала, что не помнит, как выглядело лицо подозреваемого в момент опознания.

Считаю, что этого забыть невозможно даже спустя время, так как на таком мероприятии свидетель присутствовала впервые в своей жизни. 

А сказала она так, потому что, как и её супруг, она не знала, что судом без их участия ранее исследовались факты, установленные заключением судебно-медицинской экспертизы, в соответствии с которыми, факт наличия гематомы в районе левого глаза подозреваемого на день производства опознания установлен заключением судебно-медицинской экспертизы, проведения которой добился К из изолятора, куда он был помещён по просьбе следователя, помещён с таким набором нефактических сведений.

Потом свидетель Баркалова дала суду показания, что она не помнит по какими внешним признакам её дочь опознала подсудимого, что само по себе выглядит, вежливо говоря необычно, так как она присутствовала на всех допросах дочери в качестве законного представителя, и удостоверяла процессуальные и материальные факты своей подписью в протоколе опознания, знакомилась с содержанием протоколов.

Свидетель также заявила, что она не помнит, были ли на опознаваемых лицах головные уборы в виде картузов, какие носят дедушки, как об этом, согласно оглашённому протоколу показаний прямо и без всяких фантазий заявила её дочь, при допросе, состоявшемся без фиксирования процесса его хода видеосъёмкой.

Свидетель также показала суду, что она не помнит по поводу своих заявлений в отношении отказа от проведения видеосъёмки как в ходе допроса её малолетней дочери, так и в ходе познания.

С учётом ранее сказанного это очень показательно.

При этом, в тексте протокола опознания про картузы на опознаваемых лицах нет ни слова, несмотря на тот факт, что при допросе потерпевшая, будучи не склонной к фантазированию, утверждала, что мужчина был в картузе, садовых перчатках на кистях рук, и в медицинской маске на лице.

В протоколе допроса потерпевшей нет сведений о том, что у мужчины, который в отношении неё совершил преступления, в районе его левого глаза был синяк, который зафиксирован двумя актами медицинского освидетельствования из ИВС и СИЗО соответственно, или что мужчина снимал садовые перчатки.

Получается, что потерпевшей, абсолютно очевидно был опознан совершенно другой человек, так как согласно выводам судебно-медицинской экспертизы, факт наличия у подозреваемого на момент опознания яркой гематомы большого размера установлен на основе первичного медицинского освидетельствования, оперативно проведенного в момент его поступления в ИВС, а затем и в СИЗО № 1 г. Воронежа.

По моему мнению, уже одно — это обстоятельство доказывает, что подозреваемый был опознан в созданных условиях незаконно организованного опознания и вопреки правилам установленной процессуальным законом процедуры опознания.

Кроме того, свидетель Баркалова в судебном заседании показала, что не помнит были ли на руках опознаваемых лиц садовые перчатки, хотя по показаниям её дочери они обязательно должны были быть на опознаваемых лицах.

Высказанное защитой суждение означает, что абсолютно все без исключения сведения из ранее оглашённых показаний потерпевшей и несовершеннолетних свидетелей, а также сведения из оглашённых протоколов допроса свидетелей-супругов Баркаловых не доказывают причастность обвиняемого к выполнению объективных сторон рассматриваемых составов преступления.

Плюс ко всему, мы помним, что согласно заключениям экспертиз вещественных доказательств, не обнаружены ДНК следы, которые в своей совокупности были бы в состоянии без сомнений подтвердить причастность к выполнению объективных сторон составов.

Результаты экспертного гинекологического исследования потерпевшей не доказывают действия, приписываемые подсудимому, так как мужчина, совершивший преступление в отношении ребёнка, был в садовых перчатках на его руках; а по показаниям потерпевшей, не склонной к фантазированию, и по этой причине, показаниям которой необходимо доверять, на голове насильника был надет картуз (какие носят дедушки); без огромной гематомы на лице под левым глазом, которая не могла быть прикрыта медицинской маской.

В тексте протокола опознания про садовые перчатки нет ни слова, что не состыковывается с ранее данными вне рамок фантазий показаниями потерпевшей о том, что мужчина был в садовых перчатках.

Эти показания своей подписью удостоверила свидетель, участвуя в этом следственном действии в качестве законного представителя своей дочери.

Всё рассказанное свидетелем Баркаловой суду о ходе процесса опознания не зафиксировано в тексте протокола опознания в качестве состоявшихся процессуальных фактов, что влечёт признания судом этого протокола недопустимым доказательством по причине искажение в протоколе тех фактов, о которых поведала свидетель, которому мы верим; по основаниям, изложенным здесь; а также и по основаниям, ранее подробно изложенным в заявлениях и ходатайствах, которые имеются в распоряжении суда.

Таким образом, оправдательные сведения из недопустимого протокола опознания не доказывают причастность подсудимого к выполнению объективных сторон вменённых ему составов преступлений, а наоборот, доказывают его непричастность к двум описанным следователем активным действиям, являющимися объективными сторонами составов: к введению полового члена во влагалище потерпевшей; к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

Согласно оправдательным сведениям из протокола осмотра предметов от 30.01.2021 г., а также сведения из видеозаписей, сделанных потерпевшей сразу же после события, нами в ходе судебного следствия осмотрены видеозаписи с её телефона, на этих видео она в не говорит о том, что была изнасилована либо подвернута иным мерам сексуального характера; не описывает внешность преступника (в частности, не говорит, что он находился в медицинской маске, не описывает цвет маски; не говорит о том, что на руках у мужчины были надеты садовые перчатки; не описывает глаза насильника; не описывает рост насильника; не описывает нос насильника; не описывает одежду насильника; не рассказывает о том, что на голове мужчины была надет картуз, какие носят дедушки; ею не описаны способы совершения мужчиной в отношении неё преступлений против половой неприкосновенности (в частности, она на видео не говорит, что мужчина вставлял ей в ротовую полость свой половой член), совсем не описывает одежду, в которой находился причастный к этим событиям мужчина; не говорит о том, что мужчина предварительно снял перчатку перед тем, как взять своей рукой рукоять ножа; не говорит о том, что она брала рукоять ножа своей рукой; не говорит о гематоме вокруг левого глаза мужчины; утверждает, что она не знает, что такое сексуальные отношения между мужчиной и женщиной.  (т. 2 л.д. 144-147).

Оправдательными сведениями из протокола осмотра места происшествия от 30.01.2021 г. установлено, что в ходе осмотра изъят и обнаружен оптический диск, содержащий видеозапись с телефона потерпевшей от 29.01.2021 г.

На этих видео, снятых потерпевшей на свой мобильный телефон она в не говорит о том, что была изнасилована либо подвернута иным мерам сексуального характера (т. 2 л.д. 151-155).

Оправдывающие подсудимого сведения, полученные в ходе просмотра и исследования этих видео в суде, не доказывают причастность к этим преступления подсудимого и совсем не доказывает факты совершения в отношения неё преступлений против её половой неприкосновенности.

К тому, о чём рассказала потерпевшая на этих видео, если этот рассказ не вымышленный, может быть причастен любой другой мужчина, чьи следы ДНК были обнаружены экспертами на предметах, изъятых при осмотре места происшествия, но никак не подсудимый, чьи следы ДНК на этих предметах обнаружены не были.

Согласно оправдательным сведениям из протокола осмотра предметов от 20.11.2021 г. в ходе осмотра телефона, принадлежащего подсудимому, в браузере Гугл не обнаружены поисковые запросы, доказывающие интерес подсудимого к сексу с несовершеннолетними или малолетними детьми, так как девственницами бывают и совершеннолетние девушки, и женщины, а, следовательно, не доказана цель и стремление К к сексу именно с малолетней; время этих поисковых запросов не определено, в протоколе время не указано. (т. 2 л.д. 228-240).

Больше того, оправдывающие подсудимого сведения из этого протокола не подтвердились в ходе осмотра телефона в стадии судебного следствия, а два запроса, сохранившихся в браузере поисковой системы Яндекс, также не демонстрируют интерес К непосредственно к сексуальной тематике, связанной с сексом с малолетними и несовершеннолетними детьми.

Поисковые запросы, обнаруженное в ходе осмотра телефона в судебном заседании, не совпадают с запросами, отмеченными следователем в составленном им протоколе, поэтому эти сведения процессуально не проверены в ходе непосредственного судебного следствия, а потому, этот следственный протокол подлежит признанию недопустимым и недостоверным доказательством.

Никакой объективной связи между этими сведениями и утверждениями обвинителя о выполнении именно подсудимым объективных сторон половых преступлений против малолетней нет.

Сами по себе в отдельности названные сведения не доказывают причастность К к этим криминальным событиям.

Кроме того, допущение о наличии у кого-либо в телефоне тех или иных поисковых запросов способно привести лишь к предположительным рассуждениям и мотивационным догадкам и предположениям, но никак ни к конкретным фактам, доказывающим причастность подсудимого к этим преступлениям.

Сам по себе интерес человека в поиске определенный информации не может находиться в состоянии объективной связанности с желаниями или стремлениями человека, а также с тем, в чём обвинили К.

Этот факт может лишь говорить о любопытстве человека, но никак об его желании совершить половые преступление именно с малолетней или несовершеннолетней.

Согласно оправдательным сведениям из заключения экспертов 488/489/490/209Б от 12 февраля 2021 г., относящими к изучению объекта № 9, то есть левого рукава манжет резинки куртки потерпевшей, в исследовательской части данного экспертного заключения в последнем абзаце на листе № 12 буквально написано, что «пробы ДНК, выделенные из следов (№№ 1-38), то есть в том числе и из следа № 9 (резинки манжеты левого рукава куртки девочки), в процессе исследования израсходованы полностью».

В заключении не описаны действия эксперта по загрузке выделенного материала в базу Ксенон-2; в нём нет сведений о времени загрузки данных в эту базу. (т. 3 л.д. 4-38).

Тут ведь на самом деле главное вот что: в то время пока эксперт писала своё заключение, эксперт не могла знать, что к этому времени всеми базовым станциями в Никольском уже аппаратно были зафиксированы технические фактические сведения, в соответствии с которыми телефон К в этом месте и в это время, при обстоятельствах, описанных девочкой, не был запеленгован многочисленными базовыми станциями сотовых операторов связи, которые не могут быть заинтересованы в исходе в деле, и по этой причине не будут так переживать в суде.

Разными базовыми станциями, а не одним экспертом, которая в судебном заседании очень переживала, и вместо ответов на прямо поставленные вопросы, перед ответами на них всегда начинала цитировать принесенные ею с собой выдержки из федерального закона, а не доказательства того, что якобы в профиле базы Ксенон-2 были одинаковые люди с разными фамилиями. И справка по базе Ксенон-2 какая-то куцая получилась, без подробностей загрузки данных в базу. И в тексте экспертизы эти действия эксперта описаны не были.

Согласно оправдывающим подсудимого сведениям из справки о результатах проверки объекта по федеральной базе данных генетической идентификации «Ксенон 2» № 635 от 12 февраля 2021 г. на генетические признаки смешанных следов, выделенные при производстве вышеназванной экспертизы, они являются недопустимыми и недостоверными, так как в ходе экспертного исследования 488/489/490/209Б от 12.02.2021 г. эти генетические следы были израсходованы полностью при производстве этой экспертизы (т. 3 л.д. 39). Во-первых, и самое главное: сведения из этой экспертизы и справки не доказывают причастность подсудимого к двум действиям, а именно: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

Время проверки объекта в справке не указано.

И потом, в экспертизе отсутствуют сведения о выделении генетических признаков смешанных следов, обнаруженных на объекте № 9, для их дальнейшего направления для проверки по федеральной базе данных генетической идентификации.

Нет в деле абсолютно никаких сведений о том, каким образом смешанные следы, обнаруженные на объекте № 9, поступили на дальнейшую проверку в базу данных генетической идентификации, и кто их туда отнёс.

И это жирный факт, поскольку генетические признаки смешанных следов, выделенных при производстве вышеназванной экспертизы, были полностью израсходованы в ходе экспертного исследования 488/489/490/209Б от 12.02.21 г., и как мы с вами теперь знаем, в то время пока эксперт писала и подписывала своё заключение, она не могла знать, что к этому времени всеми базовым станциями в микрорайоне Никольском г. Воронежа уже аппаратно были зафиксированы технические фактические сведения, а потому неоспоримые данные в соответствии с которыми телефон К в этом месте и в это время, при обстоятельствах, описанных девочкой, не был запеленгован многочисленными базовыми станциями сотовых операторов связи, которые не могут быть заинтересованы в исходе в деле.

В этой справке о результатах проверки объекта по федеральной базе данных генетической идентификации «Ксенон-2» № 635 от 12 февраля 2021 г. содержатся сведения о том, что установлено вероятное совпадение с генетическим профилем К, при этом путаница с фамилиями следствием не устранена.

В справке, как и в экспертизе, нет данных о времени исследования.

Именно вероятность, а не свою экспертную уверенность в этом вопросе подтвердила в ответ на вопросы защитника допрошенная в судебном заседании эксперт Шишлова.

В этой справке не могло быть установлено даже предположение, потому что пробы ДНК, выделенные из следов (№№ 1-38), а значит и из следа № 9 (резинки манжеты левого рукава куртки девочки) в процессе исследования израсходованы полностью.

Не описанное в экспертном заключении, сомнения по этому вопросу спустя три с лишним года стала восполнять эксперт по ходатайству обвинителя после того, как в предыдущем судебном заседании защитник заявил о том, что он закончил представлять доказательства и о дополнениях к судебному следствию обвинением заявлено не было.

Однако к следующему судебному заседания явилась эксперт, и без ходатайства стороны обвинения о возобновлении судебного следствия, она была допрошена, но главное при всех прочих моментах это то, что, давая свои пояснения в суде, она не знала, что след № 9 не мог появиться на рукаве куртки девочки и данные по этому следу не могли быть загружены ею в базу Ксенов-2 по причине технически подтверждённого заявления К об алиби!

Это процессуально также означает, что на вероятном совпадении, отражённом в справке по результатам загрузки информации в базу Ксенон-2, то есть на предположении, подтверждённом экспертом при её допросе в суде, не может быть постановлен обвинительный приговор.

Других следов, которые принадлежали бы подсудимому, в результате исследования иных многочисленных предметов, объективно этим экспертным заключением не установлено, а их было 38!

Волшебность появления этого невероятно вероятного, предположительного совпадения, обуславливается также отсутствием объективной связанности этого предположения со следующими фактическими данными, которые защита представила в качестве своих доказательств.

Ни в одном протоколе с объяснениями и показаниями девочки нет сведений о том, что она брала в свою руку рукоять ножа, или прикасалась до него.

В оправдывающих подсудимого сведениях из объяснений потерпевшей Баркаловой от 29 января 2021 г., написано, что: «мужчина за мою одежду, по-моему, руками не брался; он вообще меня руками не трогал»; нож она описала как обычный кухонный нож с черной пластиковой рукояткой; рукоятка короче, чем лезвие. (т. 1 л.д. 105).  

Ранее представленные защитой сведения из протокола допроса потерпевшей Баркаловой Е.Р. опровергают данные об исследованном объекте № 9 (смешанного следа, обнаруженного на левом рукаве куртки девочки): так как согласно её показаниям, мужчина схватил её за правую руку, а дальше к ней руками не прикасался.

Утверждение потерпевшей о том, что мужчина во время изнасилования и насильственных действий сексуального характера не трогал её руками само по себе звучит нежизненно, вызывает сомнение в достоверности её показаний и по этому отдельному критерию оценки судом доказательств.

В этих показаниях она не описывает цвет рукоятки ножа и длину его клинка по отношению к ручке; в них она рассказывает, что мужчина был в садовых перчатках голубого цвета, без резины на ладошках, и что он был в белой медицинской маске; она ещё поведала, что с собой у неё был сотовый телефон Хонор (т. 1 л.д. 205).

В этих показаниях девочка не говорит, что мужчина снимал перчатки, но при этом указывает, что нож он держал в правой руке.  

Если мужчина не снимал перчатки в процессе противоправных действий в отношении девочки, то по правилам логики, на изъятых в ходе осмотра места происшествия перчатках должны были быть обнаружены ДНК следы подсудимого.

Согласно заключениям экспертиз вещественных доказательств, ДНК следы подсудимого на обнаруженных и изъятых перчатках обнаружены не были.

Но на них были обнаружены ДНК следы других неустановленных следствием мужчин, которые могут быть причастны к этому событию.

Если истинный виновник, со слов девочки, был в голубых садовых перчатках, не прорезиненных в районе ладоней, то на объекте № 9 не мог быть обнаружен даже вероятностно-предположительный след, так как следствием не установлен механизм того, каким именно образом, когда, и при каких условиях этот неустановленный мужчина надевал перчатки, как он их перед этим брал в руки, как трогал перчатки, трогал ли он эти перчатки будучи в других перчатках (протокол осмотра местности в районе оврага и трубы от 31.01.2021 г. (т. 1 л.д. 94).

Показания потерпевшей о полностью голубом цвете садовых перчаток (не прорезиненных в районе ладоней) объективно противоречат полученным под пытками вымышленным показаниям К о белом цвете перчаток, которые были прорезинены в районе ладоней!

Если поверить девочке, то получится, что подсудимый К дал вымышленные признательные показания, не проверяемые как фактическими сведениями из заключений множества проведенных экспертиз, так и словами самой потерпевшей.

Тогда получится, что недостоверность его показаний об этой важной информации ставит под сомнение достоверность всех сообщенных им сведений в показаниях, данных им в качестве подозреваемого и обвиняемого (т. 4 л.д. 18-24; 21-23 – протокол допроса в качестве подозреваемого).

Если предположить, что К в качестве подозреваемого дал достоверные показания, то согласно сведениям из этого протокола, на его руках были перчатки серого цвета с синими прорезиненными ладонями, а не голубого цвета и не с не прорезиненными ладонями согласно сведениям из протокола допроса потерпевшей.

И в этом протоколе нет сведений о том, что подсудимый выключал свой телефон, либо вынимал из его корпуса сим карту.  Согласно сведениям, из полученных показаний К, он якобы оставил свой телефон в автомобиле, который припарковал непосредственно в микрорайоне Никольское.

Место парковки автомобиля следователями объективно установлено не было, это место не осматривалось, таких сведений в материалах дела нет.

Видео с дорожных камер или с камер видеонаблюдения следователь почему-то собирать не стал, соответствующие своевременные запросы не сделал, о чём свидетельствуют материалы дела.

Отсутствуют каких-либо фактических данные о выключении К телефона в месте происшествия.

Технические фактические данные пеленга его телефона объективно и без предположений подтверждают факт его нахождение в другом неизвестном следствию месте. При этом географические спутниковые координаты его точного местоположения, могущие опровергнуть уже подтверждённое базовыми станциями сотовых операторов связи заявление К об алиби, следователем отчего то не собирались или в не вшивались в дело, в надежде на волшебность следа № 9.

На найденном при осмотре места происшествия презервативе ДНК следы потерпевшей и подсудимого не обнаружены, что объективно не подтверждает утверждение о причастности подсудимого к выполнению объективных стороны изнасилования и насильственных действий сексуального характера. Факт не обнаружения следов ДНК на презервативе находится в состоянии объективной связанности с доказанным фактом алиби.

Если по словам девочки истинный виновник был в белой медицинской маске, то тогда нет объяснения тому, как на обнаруженной на месте происшествия маске не были обнаружены ДНК следы К, учитывая показания девочки о том, что мужчина всё это время находился в маске (протокол осмотра местности в районе оврага и трубы от 31.01.2021 г. т. (1 л.д. 94). Факт не обнаружения следов ДНК на маске тоже находится в состоянии объективной связанности с доказанным фактом алиби.

В своем допросе перед проведением опознания по вопросу о признаках внешности преступника, по которым она сможет его опознать, Баркаловой следователь специально не задавал вопросы о том, сможет ли она опознать мужчину по перчаткам и медицинской маске (т. 1 л.д. 40-42).

В деле вообще нет фактов, свидетельствующих о предоставлении этих предметов на опознание потерпевшей, в то время как описание этих предметов в показаниях девочки и К разнятся.

Как мы помним, согласно сведениям из протокола опознания, на К и статистах белые медицинские маски отсутствовали; на их руках не было перчаток того или иного вида и цвета; к протоколу не приложена фото таблица, поэтому вы лишены возможности исследовать и непосредственно проверить соблюдение важного процессуального требования о необходимости обеспечения следователем схожести признаков внешности опознаваемых, включая схожие кровоподтёки в районе глаз у статистов и К; следует особо отметить, что К был опознан потерпевшей не по тем признакам внешности, о которых она подробно рассказала на допросе перед проведением опознания (т. 1 л.д. 34-36).

Согласно сведениям из фото прилагаемого к протоколу осмотра места происшествия от 29.01.2021 г.: при осмотре места происшествия были обнаружены детские трусы с рисунком оленя, но в своих показаниях потерпевшая ни разу не сказала, что она их теряла, либо о том, что трусы были порваны, когда она стягивала вниз лосины вместе с трусами; в показаниях нет сведений о том, что она полностью сняла лосины, а потом полностью сняла трусы; там есть лишь указание на то обстоятельство, что она спустила лосины вместе с трусами, а после всего она оделась и пошла домой. При этом в показаниях нет сведений о том, что перед тем, как снять эти вещи, она сняла свою зимнюю обувь.

В её показаниях нет сведений, что после случившегося она не надела трусы и пришла домой без трусов (т. 1 л.д. 205).

Обнаруженные на месте происшествия трусы были подвергнуты экспертизе, в результате проведения которой биологических следов Баркаловой на них не обнаружено, если они были на ней с утра, то это невозможно, следовательно, в ходе осмотра нашли не её трусы.

Следствие не пояснило суду, как трусы, якобы принадлежащие потерпевшей, оказались на месте происшествия; как на них не оказалось биологических следов потерпевшей с учётом того обстоятельства, что они были на её теле несколько часов с утра и до 13 часов того дня.

Таким образом, следователь не объяснил суду, как же так вышло, что трусы были найдены при осмотре места происшествия (т.1 л.д. 85 – фото к протоколу осмотра).

Далее, установив, что в руках девочки был телефон, следователи своевременно не вложили в дело информацию (либо не озаботились её отысканием) о времени соединений абонентского номера телефона, входящих и исходящих вызовах, и об его привязке к одной вышек базовых станций, функционировавших в тот день в Никольском, с целью получения достоверного знания о месте и времени нахождения девочки. Отсутствие такой информации не опровергает утверждение защиты и доказательственные сведения из судебных показаний подсудимого об отсутствии девочки в то время и в том месте, также и по той причине, что следствием не направлялись запросы и не истребовалась информация о точных спутниковых географических координатах местоположения девочки в тот день в описанное следователем время.

Защитой излагаются только факты.

Согласно оправдывающим подсудимого сведениям из выводов заключения эксперта № 48.21/К от 25.02.2021 г. (объекты экспертного исследования комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств это: перчатка № 1, перчатка № 2, медицинская маска № 1, медицинская маска № 2, презерватив, упаковки от презерватива, изъятых 30.01.21 г. в ходе осмотра места происшествия; трусов, изъятых 29.01.21 г. в ходе осмотра места происшествия): наличие пота, крови, и слюны не установлены; сперма и клетки влагалищного эпителия не обнаружены; по трусам экспертами сделан следующий вывод без предположений: «таким образом, установить принадлежность биологического материала в этих следах конкретному лицу (лицам), в том числе Баркаловой Е.Р., не представилось возможным; на перчатке № 1, перчатке № 2, медицинской маске № 1, презервативе, упаковке от презерватива, изъятых 30.01.21 г., установлен факт крайне низкой матричной активности ДНК. 

Таким образом, заключили эксперты, данных о присутствии в исходных следах на этих предметах биологического материала, пригодного для генетической индивидуализации личности подсудимого, не получено (том № 3 л.д. 43-65). Факты не обнаружения следов ДНК К на этих вещественных доказательствах находятся в состоянии объективной связанности с доказанным фактом алиби.

Установленная экспертом совокупность фактических сведений доказывает факт непричастности к вменённым преступлениям и факт отсутствия подсудимого на месте описываемого следователем события.

Прокурор не представил суду объяснений, как в деле смог появиться вероятностный след на объекте № 9, волею случая ошибочно оказавшийся на левом рукаве куртки девочки, если на перчатках нет биологического материала пригодного для генетической индивидуализации личности подсудимого, а потерпевшая на допросе утверждала, что мужчина трогал её только за правую руку, а до этого утверждала, что мужчина вообще не прикасался к ней и не трогал её руками.

Довольно неправдоподобно выглядит всё описанное девочкой: как мог мужчина не трогать её руками, и при этом изнасиловать. И почему в этом случае у потерпевшей не были взяты образцы для дальнейшего экспертного исследования волосы живые с её головы и лобка (при их наличии), так как на них мог отобразиться ДНК, эти факты должны убедить вас в недоказанности обвинений.

Оправдывающие подсудимого сведения из выводов заключения биологической судебной экспертизы № 208-Б от 12 февраля 2021 г. (объекты экспертного исследования: маска и перчатки), согласно которым на представленной на экспертизу маске обнаружен биологический материал, который произошел от лица женского генетического пола; на представленных на экспертизу перчатках обнаружен биологический материал, определить генетические признаки которого не представилось возможным, из-за недостаточного количества ядерной ДНК (том № 3 л.д. 73-76). Факты не обнаружения следов ДНК на этих вещественных доказательствах тоже находятся в состоянии объективной связанности с доказанным фактом алиби.

Сведения из этого экспертного заключения в принципе не доказывают причастность подсудимого к двум описанным следователем действиям, то есть к объективным сторонам предъявленных обвинений.

Вероятностное происхождение следа на объекте № 9, построенное на предположении, так и осталось вероятным предположением, по той простой причине, что на перчатках нет биологического материала пригодного для генетической индивидуализации личности подсудимого, а потерпевшая на допросе утверждала, что мужчина трогал её только за правую руку, а не за левую; а затем в принципе не трогал её руками.

Фактические сведения из этой экспертизы доказывают факт непричастности подсудимого к вменённым ему преступлениям и без сомнений доказывают факт отсутствия подсудимого на месте описываемого следователем события.

Сведения из заключения дополнительной биологической экспертизы № 319-Б от «02» марта 2021 г. не могут являться допустимым доказательством, и защита ходатайствует это доказательство исключить из числа доказательств, поскольку при проведении этой дополнительный экспертизы был нарушен порядок проведения дополнительных экспертиз, предусмотренный пунктом 39 Инструкции по организации производства судебных экспертиз в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации, утвержденной приказом МВД России от 29.06.2005 г. N 511., а своими судебными показаниями эксперт не смогла разрушить этот довод защиты.

Неустранимое нарушение состоит в том, что эксперту для производства дополнительных экспертизы не был предоставлен объект дополнительного исследования в виде куртки девочки (том № 3 л.д. 104-113).

Самое главное состоит в том, предположительный след на объекте № 9 не доказывает факты выполнения подсудимым объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость, а исследование этого объекта № 9 состоялось после фиксации и подтверждения базовыми станциями заявления подсудимого об алиби.

Кроме того, дополнительный экспертный вывод по объекту № 9 сделан без дополнительного непосредственного исследования этого объекта в исследовательской части основной биологической экспертизы № 488/489/490/209Б от 12 февраля 2021 г. (копия которой была представлена эксперту для производства дополнительной экспертизы; в экспертный состав которой входил тот же эксперт Шишлова Елена Николаевна, которая была соавтором первоначальной экспертизы).

При производстве первоначальной экспертизы № 488/489/490/209Б от 12 февраля 2021 г. объекта № 9, то есть левого рукава манжет-резинки потерпевшей в исследовательской части данного экспертного заключения в последнем абзаце на л.д. 12 тома № 3 буквально установлено, что пробы ДНК, выделенные из следов (№№ 1-38), то есть, в том числе и из следа № 9 (резинки манжеты левого рукава куртки девочки), в процессе исследования израсходованы полностью. В любом случае, к этому времени уже состоялась фиксация и подтверждение базовыми станциями заявления подсудимого об алиби.

Отсюда следует вывод, что задачей эксперта при производстве дополнительной экспертизы было любым путём трансформировать предположительный вывод первоначальной биологической экспертизы, на котором запрещено строить суждения обвинительного приговора, в категоричный вывод дополнительной экспертизы, проведенной в условиях израсходованных при первой экспертизе ДНК проб, выделенных из объекта № 9, в то время, когда сам объект (куртка девочки) не представлялся эксперту для производства дополнительной экспертизы.

Поэтому защита заявляет о недопустимости дополнительной биологической экспертизы, и требует исключить её из числа доказательств по делу, в том числе потому, что защитник не был уведомлен о времени её проведения, что привело к ограничению его права дать эксперту те объяснения, о которых вам я сейчас сообщил (ст. 198 УПК), да и ко времени производства этой экспертизы уже состоялась фиксация и подтверждение базовыми станциями заявления подсудимого об алиби.

Кроме того, сведения из этого экспертного заключения, касающиеся объекта № 9 (левый рукав резинка-манжет куртки), не отвечают признаку достоверности доказательства, а также признаку наличия объективной связанности с показаниями потерпевшей, которая на следствии заявляла, что мужчина всё время находился в садовых перчатках голубого цвета (на которых следы подсудимого не обнаружены), и дотронулся только до правого рукава куртки, и дальше он вообще к ней не прикасался.

Оправдывающие подсудимого сведения из заключения комплексной судебно-медицинской экспертизы, представленных в качестве вещественных доказательств мазков на предметных стёклах и марлевых тампонах с содержимым преддверия влагалища, прямой кишки и ротовой полости, ногтевых срезов с обеих рук и марлевых тампонов со смывами с кистей обеих рук Баркаловой Е.Р.  № 133.21/К от 22 апреля 2021 г. заключаются в том, что согласно выводам данной экспертизы, установить принадлежность конкретному лицу мужского генетического пола, в том числе К, не представилось возможным в связи с малым количеством мужского биологического материала.

Иными словами, этими сведениями доказывается, что утверждения обвинения о выполнении подсудимым объективных сторон составов изнасилования и насильственного действия сексуального характера, не подтверждаются содержанием фактических сведений из этого экспертного заключения. Факты не обнаружения при экспертном исследовании следов ДНК на этих вещественных доказательствах находятся в состоянии объективной связанности с доказанным фактом алиби.

В этом заключении также указано, что провести сравнительный анализ генетических признаков Y хромосомы (которая присутствует только в мужских клетках) с гаплотипом подсудимого К не представилось возможным в связи с отсутствием достаточного количества сведений о гаплотипе подсудимого К в представленных документированных материалах (том № 3 л.д. 134-135; 124-148).

Здесь следует особо подчеркнуть, что согласно тексту этого экспертного исследования от 21 апреля 2021 г., представленным документированным материалам, которым руководствовались эксперты, являлся материал дополнительной биологической экспертизы № 319-Б, проведенной «02» марта 2021 г., согласно выводу которой след на объекте № 9 предположительно принадлежит подсудимому К.

Таким образом, пишут эксперты, из этого следует вывод, что сравнительный анализ генетических признаков Y хромосомы (которая присутствует только в мужских клетках) с гаплотипом К не представлялось возможным сделать в связи с отсутствием достаточного количества сведений о гаплотипе К уже в ходе ранее проведенного исследования в рамках дополнительной биологической экспертизы № 319-Б.

В свою очередь, из этого следует, что данные об отсутствии достаточного количества сведений о гаплотипе К не позволяли эксперту сделать в рамках дополнительной биологической экспертизы № 319-Б. вывод о наличии предположительного следа К на объекте № 9 (левый рукав куртки). И этот вывод был сделан в условиях, когда базовыми станциями на момент события было подтверждено алиби подсудимого.

Следовательно, между рассуждениями ранее проведенной дополнительной биологической экспертизы № 319-Б от 2 марта 2021 г. и проведенной спустя время исследованием комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств от 21 апреля 2021 г., прямо опровергшей эти суждения, имеются не устранённые обвинением сомнения, которые в силу процессуального закона должны быть истолкованы в пользу оправдания подсудимого.

Сведения о судьбе подсудимого и установленные факты об его устойчивых сексуальных предпочтениях, направленных на секс только со взрослыми и молодыми девушками, а не с детьми, содержатся в заключении комиссии экспертов стационарной комплексной судебной сексолого-психолого-психиатрической экспертизы № 620 от 10 августа 2021 г. (том 3 л.д.175-182).

Сведения из этой экспертизы не доказывают факты выполнения подсудимым объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения им полового члена во влагалище; и не доказывает факт вставления им полового члена в ротовую полость; эти сведения не доказывают наличие цели, как обязательной составляющей субъективной стороны состава преступления, при отсутствии которой он, в полном соответствии со ст. 8 УК РФ, не может быть признан виновным.

Как вам стало известно из судебных показаний подсудимого, общий срок, проведенный подсудимым К в местах лишения свободы, составил около 11 лет. Раньше он осуждался за кражи и угоны автомобилей; но один раз за то, что отказался женщине платить деньги за секс (после регулярных бесплатных встреч с нею), несмотря на её требования, что послужило причиной его оговора с её стороны и дальнейшего осуждения за изнасилование, которое он не совершал, так как секс с ней был по согласию. В любом случае, для оценки обвинения важно то обстоятельство, что это был секс с совершеннолетней женщиной, этим приговором подтверждено, что он и ранее имел половое влечение только к взрослым женщинам.

Согласно исследованным в судебном заседании сведениям из заключения стационарной психиатрической экспертизы, К признан психически здоровым и вменяемым человеком, у которого при экспертном исследовании не выявлены сексуальные желания и цели вступления в половую связь с малолетними детьми, а с учётом его опыта нахождения в местах лишения свободы, защита убеждена, что у него и не могла возникнуть даже мысль совершить то, что в чём его обвиняют (согласно не опровергнутым, а значит истинным показаниям подсудимого, его тюремный опыт не позволил бы ему пойти на совершение этих действий), это утверждение защиты доказано заключением авторитетных экспертов института им. Сербского.

Эти сведения подтверждены фактическими данными из заключения эксперта психиатра-сексолога, члена экспертной комиссии, который утверждает, что у К не обнаружены отклонения в сексуальной сфере, в том числе у него не выявлены клинические признаки расстройств сексуального предпочтения; сексолог обнаружил у него гетеросексуальную направленность полового влечения, о чём свидетельствует динамика его половой жизни, заключающаяся в поддержании платонических и эротико-сексуальных отношений с женщинами молодого и зрелого возрастов.

Поэтому обвинительное утверждение о том, что К преследовал цель удовлетворить свои половые потребности в извращенной форме с малолетней или несовершеннолетней, а потому у него возник и сформировался преступный умысел, направленный на изнасилование и совершение иных действий сексуального характера в отношении малолетней, опровергается этим экспертным сведением, и не находится с ним в состоянии объективной связанности.

Таким образом, предварительным следствием не выполнено нормативное предписание ч. 2 ст. 73 УПК РФ об обязательном выявлении обстоятельства, способствовавшего совершению преступления.

Подсудимый не мог преследовать названную цель, которая является обязательной составляющей прямого умысла, т.к. у него, как это установлено экспертизой, не было цели её ставить и реализовывать.

Это экспертное сведение также опровергает полученные под пытками мнимые сведения из вынужденных показаний К в стадии предварительного следствия, что объективно доказывает вымышленность содержания его показаний.

Защита заявляет, что именно это экспертное сведение о факте поддержания К платонических и эротико-сексуальных отношений с женщинами молодого и зрелого возрастов, а не с малолетними детьми, привело к описанию в обвинительном заключении неправильно установленной цели совершения им названных преступных действий; и привело к не указанию в обвинительном заключении обстоятельства, способствовавшего совершению преступления.

Согласно сведениям из этого экспертного заключения, он не мог ставить перед собой таких целей, а, следовательно, реализовывать их. Показания в качестве подозреваемого объективно экспертным заключением не подтверждается, а опровергаются, эти показания подозреваемого научно поставлены под сомнение экспертным заключением.

Таким образом, описанную обвинением цель совершения преступления всерьёз рассматривать нельзя, так как цель преступления — это основанные на существующих у лица потребностях и интересах факторы, которые обуславливают выбор лицом преступного варианта поведения.

А таких фактов экспертом не установлено, хотя в его распоряжение были предоставлены все материалы уголовного дела, включая данные о поисковых запросах с браузера его телефона.

Нездоровое сексуальное поведение в сексуальной жизни К никогда не происходило, т.к. материалами дела достоверно установлено он жил в семьях женщин, с которыми проживали их малолетние дети (включая малолетних девочек). Из этих женщин, допрошенных следователем, никто и никогда не замечал за ним нездоровый интересах к их детям; эти дети ни разу не сообщали своим мамам о каких-либо нездоровых отклонениях в поведении К, а в отношении малолетней девочки была проведена судебно-медицинская экспертиза на предмет выявления признаков сексуального насилия.

Согласно оправдывающим подсудимого сведения из заключения амбулаторной судебной психолого-психиатрической экспертизы № 669 от 15.03.2021 г., проведенной в отношении потерпевшей Баркаловой, в ней не содержатся какие-либо данные обвинительного толка, которые могли бы указывать на причастность подсудимого к этим преступлениям (том № 3 л.д. 152-155).  Также и потому, что доказан факт алиби.

Оправдательные сведения из заключения судебной криминалистической экспертизы материалов, веществ и изделий (физико-химическое исследование волокон и волокнистых материалов) экспертизы № 5487 от 11 ноября 2021 г., говорят о том, что на «на липких поверхностях светлых дактилоскопических плёнок, представленных на экспертизу в конвертах, на ярлыках которых имеются пояснительные тексты «Волокна-наслоения с куртки Баркаловой», «Волокна-наслоения с шапки Баркаловой», «Волокна-наслоения с рюкзака Баркаловой», «Волокна-наслоения с сумки для сменной обуви, волокон, схожих по основным родовым признакам с волокнами, входящими в состав, представленных фрагментов куртки К, не обнаружено (том № 3 л.д. 201-207).

Сведениями из этой экспертизы установлен факт отсутствия физического контакта между вещами потерпевшей и якобы вещью, принадлежавшей подсудимому, что объективно доказывает его непричастность к этим преступлениям. Эти сведения находятся в состоянии объективной связанности с доказанным фактом алиби.

Согласно оправдательным сведениям из заключения комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств от 25 октября 2021 г. № 409.21/К (экспертиза вещественного доказательства - ножа), в её тексте содержатся предположительные вероятностные сведения, на основе которых процессуальный закон запрещает постановлять обвинительный приговор, и которые объективно не связаны с обвинительными утверждениями о совершении именно К изнасилования и насильственных действий сексуального характера.

Здесь следует обратить пристальное внимание, на л.д. 222, где содержатся следующие рассуждения: «Таким образом, с учётом результатов типирования аутосомной ДНК, не исключено, что мужской биологический материал как минимум представлен биологическим материалом К (количество которого значительного преобладает) с примесью крайне малого количества биологического материала как минимум ещё одного лица мужского генетического пола, не находящегося с ним в родстве по мужской линии; в исходных следах на ногтевых срезах с обеих рук Баркаловой присутствует биологический материал не менее трёх неизвестных лиц мужского генетического пола, данных о присутствии в этих следах биоматериала К не получено; следы биологического происхождения, в которых установлено наличие пота и обнаружены клетки поверхностных слоев кожи, на ручке ножа, изъятого 04.02.2021 г. в ходе осмотра места происшествия (объект № 1), содержат смесь не менее трёх индивидуальных ДНК, как минимум две из которых – мужского генетического пола; таким образом, не исключено, что биологический материал на ручке ножа (объект № 1) представлен биологическим материалом К и Баркаловой с примесью крайне малого количества биологического материала как минимум ещё одного лица  мужского генетического пола, не находящегося в родстве с К по мужской линии. Эти предположительные сведения НЕ находятся в состоянии объективной связанности с доказанным фактом алиби.

Следователем не дано объяснение и тому, какой же ещё мужчина держался за рукоять ножа.

Здесь надо пояснить, что, если согласно показаниям потерпевшей, подсудимый был в перчатках, но в экспертном заключении этому обстоятельству объяснение не даётся, и не разъясняется отсутствие ДНК следов подсудимого на перчатках, при этом и не разъясняется одновременное и вероятностное их присутствие на ручке ножа.

Само по себе предположение о том, что нож находился в руках подсудимого, не доказывает факта выполнения им объективных сторон рассматриваемых составов преступлений, в том числе и потому, что доказано заявление подсудимого об алиби.

Обвинительные утверждения о выполнение подсудимым объективных сторон чётко опровергается ранее обозначенной совокупностью вышеназванных фактов и доказательств, а также доказанным фактом подтверждённого алиби подсудимого.

Отмеченные сведения изложены авторами заключения крайне осторожно, без категорических утверждений о принадлежности следа на ноже К, с допущением о том, что принадлежность следа не исключается.

Посудите сами, как эксперты могли сделать категоричное, без сомнений, утверждение о принадлежности следа на рукояти ножа К и Баркаловой в условиях, когда в показаниях Баркаловой не имеется сведений о том, что мужчина прикасался к её телу или одежде ножом; в этих показаниях не имеется сведений о том, что она держала нож за его рукоять, либо трогала его.

Но, одновременно, в её следственных объяснениях и показаниях есть фактические данные о том, что мужчина был в садовых перчатках голубого цвета, на которых ДНК следы К не обнаружены. А это означает, что он не мог оставить следы на ноже. Их происхождение, следствием суду не объяснено. Скорее всего, это так называемая следственная тайна. Но суду тайны не нужны, суд строит свои суждения основываясь только на фактах.

Таким образом, предположительными выводами эксперта установлен факт не устранённых следователем противоречий в границах совокупности названных сведений (том № 3 л.д. 213-232).

Если, согласно показаниям потерпевшей, подсудимый был в перчатках, то в экспертном заключении этому обстоятельству объяснение не даётся, и не разъясняется отсутствие следов подсудимого на перчатках, и в этой связи не разъясняется одновременное вероятностное их присутствие на ручке ножа.

Оправдательные сведения из протокола осмотра места происшествия от 04.02.2021 г. говорят о том, что ходе осмотра мусорного контейнера по адресу: г. Воронеж, ул. Цимлянская, д. 6, предметов, имеющих значение для уголовного дела, не обнаружено (том № 2 л.д. 219-227).

Сведения из этого протокола не подтверждают информационную деталь о выброшенной в мусорном баке вещи, которая содержится в вынужденных «признательных» показаниях подозреваемого, оформление которых состоялась спустя непродолжительное время после пыток.

Следовательно, подозреваемый под пытками дал вымышленные показания, впоследствии, в ходе дальнейшего собирания сведений на досудебной стадии, они не нашли своего подтверждения с использованием позже полученной совокупности объективных фактических сведений.

Оправдательные сведения из протокола осмотра места происшествия от 04.02.2021 г. говорят о том, что в ходе осмотра места происшествия обнаружен и изъят нож с черной ручкой и лезвием черного цвета, рукоятка и лезвие соединены между собой полимерной (пластиковой) деталью белого цвета (том № 2 л.д. 198-208).

Дальнейшее обнаружение на рукояти ножа следов, вероятно принадлежащих Баркаловой и подсудимому невозможно, так как, согласно её показаниям, мужчина не прикасался к ней руками; нож в руках она не держала; мужчина был в садовых перчатка, на которых впоследствии следы подсудимого обнаружены не были.

В так называемых признательных показаниях подозреваемого также содержится досудебная информация о том, что К находился в садовых перчатках; сведения о том, что он их снимал, в этих показаниях отсутствуют.

Поэтому в этом информационном фрагменте показания подозреваемого не противоречат показаниям потерпевшей и согласуются между собой.

Согласно оправдательным сведениям из протокола осмотра адвокатом страницы сайта в телекоммуникационной сети «Интернет» от 9 марта 2021 г., приобщенного судом по ходатайству защитника на стадии предварительном слушании, защитником,  при отыскании доказательств, удостоверен процессуальный факт ведения видеосъёмки и фотографирования при производстве следователем следственного действия в виде проверки показаний подозреваемого на месте, что подтверждается видео записью, проведенной Пресс службой СУ СК по ВО от 04 февраля 2021 г, эти сведения были истребованы судом, СУ СК этот факт в своем письме в адрес суда не опровергал, этот факт заместителем руководителя СУ СК подтверждён, а значит сведения из протокола осмотра адвокатом страницы сайта достоверны, относимы к исследуемому обстоятельству.

Доказанный защитой процессуальный факт проведения видеосъёмки при производстве проверки показаний подозреваемого на месте от 04.01.2021 г., и, соответственно, присутствие иных лиц, которые участвовали при производстве этого следственного действия, не отражён в протоколе этого следственного действия, что противоречит требованию ч. 6 ст. 164 УПК и ч. ч. 2, 4, 5, 8 ст. 166 УПК, и без вариантов должен повлечь за собой признание протокола проверки показаний подозреваемого на месте недопустимым и недостоверным доказательством.

На странице номер № 3 протокола проверки показаний подозреваемого на месте от 04.01.2021 г. имеется указание о применении следователем фотоаппарата, но не зафиксировано применение видеокамеры.

Далее, на странице номер № 10 этого протокола указано, что материалы кино и видеозаписи не воспроизводились; к протоколу прилагается только фото таблица, исполненная в чёрно-белом варианте для того, чтобы телесные повреждения на лице подозреваемого не были ярко выражены, не бросались в глаза, и не воспринимались сознанием суда.

Согласно оправдательным сведениям из протокола допроса свидетеля Дурневой Е.С., она характеризует подсудимого К как адекватного человека, спокойного, не агрессивного, она сообщила, что детей он любил, общался с ними нормально, нездорового интереса к детям при этом он не проявлял.

Где подсудимый находился 29.01.2021 г. ей неизвестно (том № 2 л.д. 44-46).

Этими сведениями из показаний свидетеля Дурневой в дополнении к экспертному заключению психиатра-психолога из института им. Сербского доказывается невозможность существования у подсудимой цели удовлетворить свои половые потребности в извращённой форме в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста.

Эти сведения находятся в состоянии объективной связанности с техническим образом доказанным фактом алиби.

Согласно оправдательным сведениям из протокола допроса свидетеля Немцевой О.А., содержащимся в протоколе её допроса от 06.02.2021 г., в районе 19 часов 29.01.2021 г. К пришёл домой; она обратила внимание на то, что у него были грязные руки, загрязнены они были мазутом, он сказал, что чинил машину.

Ничего подозрительного в этот день со стороны К она не заметила, вёл он себя как обычно.

В последующем ей стало известно из новостей сети Интернет о том, что неизвестный изнасиловал девочку в микрорайоне Никольское, К тоже это видел, но отреагировал спокойно, он не заинтересовался этой информацией (том № 2 л.д. 50-53).  

Эти сведения из свидетельских показаний Немцевой в дополнении к экспертному заключению психиатра-психолога из института им. Сербского доказывают невозможность существования у подсудимой цели удовлетворения своих половых потребностей и половую страсть в извращённой форме в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста.

Эти показания дала его сожительница, у которой трое детей в возрасте до 14-ти лет, включая одну малолетнюю девочку Веронику, в отношении которой проводилась судебно-медицинская экспертиза, и в соответствии с заключением врача-гинеколога (заключение эксперта № 625.21), повреждений в районе половых органов девочки экспертом обнаружено не было (т. 3 л.д. 98-100; вывод эксперта № 5).

Согласно оправдательным сведениям из протокола допроса свидетеля Немцевой О.А., содержащимся в протоколе её дополнительного допроса от 12.10.2021 г. «…его сразу вывели на лестничную клетку, никаких шумов из лестничной клетки она не слышала; как она поняла, К проследовал с сотрудниками полиции в отдел полиции для разбирательства; из СИЗО К что-либо по делу ей не сообщал.

Они с ним обсуждали новости, опубликованные в СМИ, с размещённым фотороботом, где обсуждались новостные обстоятельства.

При этом К только удивлялся произошедшим событиям, о своей причастности к ним не сообщал. Он объяснил, что у него сломалась машина в районе ул. Саврасова г. Воронежа, и он занимался её ремонтом. Домой пришёл он после 19 часов, руки его были испачканы в чём-то тёмном, настроение у него было хорошее, он был весел. К относился хорошо к её детям, они к нему тоже.

Свидетель заявила на следственном допросе, что никаких противоправных действий он в отношении них не совершал (том № 2 л.д. 54-57).

Несмотря на отдельные описания свидетелем, по её мнению, странностей в поведении К (не в отношении её детей, и не сексуальных) сведения из этого протокола не доказывают обвинительные утверждения о выполнения подсудимым объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость потерпевшей.

Кроме того, этими сведения в дополнении к экспертному заключению психиатра-психолога из института им. Сербского доказывают невозможность существования у него цели удовлетворить свои половые потребности и половую страсть в извращённой форме в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста.

Такие сведения находятся в состоянии объективной связанности с доказанным базовыми станциями заявлением подсудимого об алиби.

Согласно оправдательным сведениям из заключения судебно-медицинской экспертизы по материалам дела № 448.22 от 08.02.2022 у К имелись следующие телесные повреждения: - кровоподтёк в левой параорбитальной области; - кровоизлияние в белочной оболочке левого глаза; - ссадина в правой щечной области; - кровоподтёк в области левой ушной раковины; - кровоподтёк в области правого плеча; - кровоподтёк в области правого предплечья; - 8 (восемь!) кровоподтёков в области спины справа; - ссадины в области лучезапястных суставов; - кровоподтёк на задней поверхности правого бедра; - кровоподтёк в области левого бедра; - кровоподтёк на наружной поверхности правой голени. Наличие перечисленных телесных повреждений подтверждается осмотром врача от 06.02.2021 г.

 Все кровоподтёки образовались в пределах 1-2 суток до времени осмотра врачом 06.02.2021 г., т. е. в период, когда подозреваемых был лишён свободы передвижения и после ночного посещения ОП № 7, после чего утром эти телесные повреждения были обнаружены и зафиксированы сотрудниками ИВС, о чём был составлен акт и подан рапорт в ОП № 7, который был зарегистрирован в КУСП).

Сведения из этого экспертного заключения доказывают достоверность показаний в качестве подсудимого, в том числе о факте применения к нему пыток и запрещённых методов дознания в период, когда он подготавливался оперативными сотрудниками к приданию ему статуса подозреваемого для проведения с его участием первоначальных следственных действий, результаты которых при дальнейшем предварительном расследовании объективно не подтвердились совокупностью иных фактических сведений, в частности результатами экспертиз ДНК вещественных доказательств, изъятых в ходе осмотра места происшествия. Эти ничтожные результаты из следственных допросов К разрушены подтверждённым в стадии судебного следствия фактом наличия алиби.

Согласно оправдательным сведениям из Акта освидетельствования на наличие телесных повреждений, травм и отравлений от 06.02.2021 г., в ходе осмотра дежурным врачом в СИЗО № 1 г. Воронежа Савиновой у К выявлено наличие следующих телесных повреждений, которые не могли образоваться при ситуационных обстоятельствах, поведанных нам оперативными сотрудниками, которые надели на него наручники после  обнаружения в квартире своей сожительницы Немцевой подсудимого: кровоподтёк в левой параорбитальной области; кровоизлияние в белочной оболочке левого глаза; ссадина в правой щечной области; кровоподтёк в области левой ушной раковины; кровоподтёк в области правого плеча; кровоподтёк в области правого предплечья; 8 (восемь!) кровоподтёков в области спины справа; ссадины в области лучезапястных суставов; кровоподтёк на задней поверхности правого бедра; кровоподтёк в области левого бедра; кровоподтёк на наружной поверхности правой голени.

Большинство этих телесных повреждений не могло быть причинено при описании оперативными сотрудниками мнимых сведений о получении телесных повреждений способами, указанными в их показаниях; им просто было страшно нести уголовную ответственность за обнаруженные на теле подозреваемого множество телесных повреждений, отсюда и их ответы на вопросы защитника в стиле «не помню и не знаю».

Сведения из этого судебно-медицинского экспертного заключения не доказывают выдвинутые следствием обвинительные утверждения о выполнения подсудимым объективных стороны обоих преступлений.

В соответствии с пунктом 5 части 1 статьи 73 УПК при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию обстоятельства, исключающие преступность деяния.

Позвольте мне сделать основанный на изученных и исследованных фактах вывод, что объективных фактических улик, фактических сведений, фактов, которые могли бы подтвердить совершение подсудимым преступных действий, описанных обвинением, следователем не собрано и суду обвинением не представлено.

Предварительные сведения о фактических обстоятельствах дела, собранные для прокурора следователем, и в отношении которых обвинитель предпринял попытку выдать их за допустимые и достоверные доказательства обвинения, не смогут опровергнуть альтернативные фактологические сведения из мира реальной действительности, о доказанном стороной защиты алиби; в том числе сведения о процессуальных фактах, которые, в ходе их исследования, представила сторона защиты в виде своих доказательств.

Без наличия состояния объективной связанности с фактами и доказываемыми обстоятельствами предварительные сведения, собранные следователем, не могут называться доказательствами и доказывать любое из обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу (признаки составов преступлений, в частности объективные стороны этих составов; субъекта, действительно причастного к этим преступлениям (непричастность — это обстоятельство, исключающее преступность деяния), то есть указанных в ст. 73 УПК; а также цели, как обязательного к установлению признака субъективной стороны состава вменённых преступлений.

В соответствии с ч. 2 ст. 77 УПК признание обвиняемым своей вины в совершении преступления, полученное от него на досудебной стадии производства по делу, может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу достоверных и достаточных фактических сведений, оценённых с участием совести (ч. 1 ст. 17 УПК).

В результате судебного следствия стало совершенно очевидно, что в деле совсем нет доказательств совершения именно подсудимым запрещённых уголовным законом действий, перечисленных в обвинительных утверждениях.

Изученные и разобранные нами на молекулы обвинительные утверждения, как это показало кропотливое судебное следствие, никакими фактическими данными государственным обвинением не подтверждены.

В обвинительном заключении содержится лишь утверждение о демонстрации ножа.

Утверждений о том, что подсудимый касался ножом тела или одежды потерпевшей, либо он передавал ей в руку рукоять ножа, чтобы девочка его подержала, в обвинении не содержится.

Этих утверждений, а также указание на то, что держала нож в своей руке, не содержится и в показаниях потерпевшей.

Согласно сведениям из показаний потерпевшей она не трогала рукоятку ножа, а насильник же по её показаниям постоянно находился в перчатках, и их никогда не снимал для того, чтобы взять нож голой рукой.

Сведениями из протокола опознания не установлено, что К и статисты в ходе процедуры опознания находились в медицинских масках и перчатках, аналогичным тем, которые были изъяты при осмотре места происшествия.

Между тем, из показаний потерпевшей следует, что в момент совершения в отношении неё противоправных действий насильник находился в медицинской маске и в садовых перчатках на кистях рук.

В этом протоколе нет сведений и том, что участники опознания были с такими же повреждениями лица, как и у К, которые подробно описаны в заключении судебно-медицинской экспертизы, назначенной следователем и проведенной судебным медиком-экспертом на стадии доследственной проверки по заявлению К о причинении ему телесных повреждений сотрудниками полиции.

Признательных показаний подозреваемого и обвиняемого, к котором его подготовили в ходе пыток до доставления в кабинет следователя, по закону недостаточно для вывода об виновности подсудимого, если такие показания не подтверждены совокупностью иных объективных фактических данных (сведениями из протоколов осмотра, выводами из экспертиз ДНК и прочими достоверными сведениями), исключающих сомнения в причастности подсудимого.

Текстуальное содержание постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, которое нам зачитал обвинитель в конце судебного следствия, не относится к фактам, в силу прямого указания процессуального закона не относится к числу доказательств и не может являться таковым, и не может включаться в круг сведений, могущих подтвердить или опровергнуть судебные показания подсудимого, т.к. это невозможно в силу буквы и смыслов, заложенных в норму части 2 ст. 77 УПК РФ. И сведения из него в принципе не отвечают критерию относимости к конкретным обстоятельствам рассмотренного дела и его фактам, по одной хотя бы причине технической доказанности факта истинности заявление подсудимого об алиби, его подтверждения, и его же не опровержения стороной обвинения.

В показаниях подсудимого в судебном заседании обнаружились новые сведения о фактах, в частности, о том, что не найдено и не установлено лицо, которое 15 марта 2021г. совершило нападение на 10-ти летнего ребёнка с угрозой применения ножа в подъезде дома по улице Менделеева в г. Воронеже, и это преступление по времени было совершено позже задержания подсудимого.

Это не опровергнутое утверждение подсудимого само по себе в отдельности подтверждает факт отсутствия подсудимого на месте совершения преступления и его доказанную непричастность.

Считаю, что подсудимый стал для оперативников удобной криминологической кандидатурой на роль виновного в рамках выдвинутой ими оперативно-поисковой версии по той простой причине, что он ранее отбыл срок за изнасилование совершеннолетней и после отбытия срока наказания он находился под надзором уголовно-исполнительной инспекции Левобережного района, отбывая дополнительное наказание в виде ограничения свободы.

Но сам по себе факт наличия предыдущей судимости за изнасилование совершеннолетней не даёт оснований считать доказанным факт причастности К к рассматриваемым обвинениям в совершении преступлений в отношении малолетней Баркаловой.

Зная об отсутствии доказательств причастности К, следователь в последний том дела вшила не доказательства виновности подсудимого, а все его приговоры, создавая видимость наличия в деле хоть каких-то мотивационных сведений, на её взгляд, пригодных для обоснования обвинения в условиях отсутствия доказательств и фактов.

Тем самым следователь желал повлиять на ваше внутренне убеждение и совесть, как бы говоря: «посмотрите, на нём ведь негде ставить пробы; как вы, прочитав эти приговоры, можете себе позволить прийти к выводу, что преступления в отношении Баркаловой он не совершал».

Этому есть простое объяснение: такое количество информационного мусора, не относящегося к обвинению, вшито в дело для создания иллюзии убедительности версии обвинения.

Предположительный след ДНК К, обнаруженный в составе смешанных следов на левой манжет-резинке куртки потерпевшей, не доказывает утверждений следователя о причастности К к выполнению объективных сторон, т. к. объективных следов причастности подсудимого именно к этим действиям, описанным следователем, обвинением не добыты.

И след с такими криминалистическими характеристиками по времени был обнаружен после того, как базовые станции в селе Никольском аппаратно определили факт отсутствия подсудимого в это время и в этом месте.

Обвинительные утверждения об этих действиях построены исключительно на недопустимых и недостоверных сведениях, содержащихся в протоколе допроса потерпевшей и в протоколе опознания потерпевшей подозреваемого, которыми установлен процессуальный факт отсутствия производства видеозаписи в ходе производства этих следственных действия.

Допустимых и достоверных объективных фактических сведений, собранных стороной обвинения, и могущих опровергнуть утверждения, которые прозвучали в письменных показаниях подсудимого, и факты отсутствия следов ДНК подсудимого, могучих подтвердить и указать на его причастность к выполнению объективных сторон составов половых преступлений, в уголовном деле попросту нет.

Показаниям подозреваемого недостаточно было дать удобную для обвинения оценку, т.к. по процессуальным правилам, в ходе поддержания обвинения их необходимо было объективно подтвердить фактическими сведениями, доказывающими причастность подсудимого.  

Но этого не произошло, т.к. базовыми станциями, и результатами экспертиз всех вещественных доказательств доказана непричастность.

Предположение стороны обвинения о факте сексуального контакта между подсудимым и потерпевшей никакими фактическими сведениями не доказано, и вот почему: биологических следов подсудимого (сперма, кровь, потожировые следы, и иные объективные материальные улики), которые могли бы подтвердить слова потерпевшей о совершении неизвестным для неё мужчиной этих действий, на предварительном следствии не выявлено и не обнаружено.

При анализе доводов обвинителя прошу не упускать из своего внимание тот факт, что на одежде потерпевшей обнаружены смешанные следы с биоматериалом и ДНК иных лиц, в том числе мужского пола, которые следствием не устанавливались, однако их причастность к нахождению на месте совершения преступления и к самому преступлению не исключается.

Объективная связанность между фактом повреждения девственной плевы потерпевшей, обнаруженными у неё телесными повреждениями, и предполагаемыми действиями, которые следователем приписываются К, отсутствует.

Судебно-медицинский факт обнаруженных повреждений на ногах Баркаловой противоречит её показаниям о том, что мужчина во время исполнения акта насильственных действий и полового акта к ней не прикасался.

Механизм образования этих телесных повреждений следствием не установлен, их происхождение с учётом изученных в зале суда показаний потерпевшей, не объяснено.

Доказательства телесного контакта между потерпевшей и подсудимым, а также физического контакта между вещами потерпевшей и подсудимого, напрочь отсутствуют.

Вы увидели, что вместо представления суду доказательств наличия объективной связанности между предполагаемыми действиями подсудимого и установленными экспертным путём судебно-медицинских фактов, следствие построило конструкцию обвинения исключительно на незаконно полученных показаниях и опознании с участием малолетней с потерпевшей; опознании, противоречащем фактам.

Конструкция обвинения основана на недопустимых словах, а не на фактах.

Процессуальные же факты, подтверждающие довод защиты о недопустимости использования в процессе доказывания протоколов допроса и опознания с участием малолетней потерпевшей без производства обязательной в таких случаях видеозаписи порядка производства следственного действия, установлены и зафиксированы самими протоколами этих следственных действий.

Сведения, которые государственный обвинитель представил суду, должны обосновать и укрепить сомнения суда, они не объективны, и прозвучали только как мотивационное предположение о причастности подсудимого к описанным в обвинении действиям, составляющими объективные стороны составов.

В любом случае, предположительный след ДНК К, обнаруженный в составе смешанных следов на левой манжет-резинке рукава куртки потерпевшей, не в состоянии доказать утверждений следователя о причастности К к совершению этих преступлений. 

Этот предположительный след не способен доказать главный факт, а именно факт того, что именно К совершил предъявленные ему и описанные следователем преступные действия.

Кроме предположительного следа, обвинительные утверждения о таких действиях подсудимого опираются исключительно на недопустимые показания и опознание с участием малолетней потерпевшей, а также на недостаточные для суда, и полученные под пытками первоначальные показания подозреваемого и обвиняемого.

Допустимых, достаточных и достоверных объективных фактических сведений со стороны обвинения, могущих опровергнуть доказательство в виде письменных показаний подсудимого, в деле не содержится.

Именно опровергнуть доказательно с подробным раскрытием всех анализируемых сведений и их соотношения с судебными показаниями подсудимого.

Показания даны подсудимым с целью представления своих доказательств.

Показания – это не версия и не способ защиты.

Судебные показания подсудимого – это доказательство, так указано в процессуальном законе.

Таков смысл уголовного процесса.

Из других сведений, имеющихся в материалах дела, не усматривается наличие достаточной совокупности фактических данных, а также какого-либо отдельного весомого факта, объективно связанного с возможностью несомненного установления причастности подсудимого к выполнению им объективных сторон рассматриваемых преступных действий.

Изучив заключения экспертиз вещественных доказательств, которые подтверждают его самооговор, подсудимый не признал себе виновным, и на дополнительном допросе в качестве обвиняемого на досудебной стадии заявил о своей непричастности к этим сексуальным преступлениям.

Убеждён, ранее данные им признательные показания не основаны на обстоятельствах реальной доказанной материальной и процессуальной действительности, которые следствие не пожелало обосновывать с использованием реальных, а не мнимых фактов.

Считаю, что на досудебной стадии подсудимый себя оговорил в результате применённых к нему пыток и психологического давления, о чём он неоднократно делал заявления из СИЗО, пытаясь привлечь виновных лиц к уголовной ответственности.

Его утверждения об этом доказано исследованным судом заключением судебно-медицинской экспертизы и актом медицинского освидетельствования, составленным в СИЗО № 1 г. Воронежа.

При таких обстоятельствах, предъявление обвинения непричастному к преступлению было незаконным.

Подсудимый, находясь в статусе фактически заподозренного лица, был подвергнут избиения лицами из числа оперативных сотрудников уголовного розыска, которых он назвал.

Этот вывод основан на доказательствах: его судебных показаниях и заключении СМЭ. А не на сочинении следователя, именуемого постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, которое, согласно процессуальному закону не может в принципе являться доказательством, и тем более преюдицией.

Давая первые показания в качестве обвиняемого в помещении Левобережного суда, он всё ещё был подвержен страху повторения пыток в случае отказа подтвердить то, что он сказал, будучи подозреваемым.

Дело в том, что следователь и адвокат по назначению при пытках не присутствуют, обоснованно опасаясь уголовного преследования.

Им также не предлагается стать свидетелями пыток, так как это совершенно секретное должностное преступление, проводимое под формальным прикрытием закона об «ОРД».

Следы пыток на лице подозреваемого были явно выражены, этим и объясняется направление оператором объектива видеокамеры при проведении цветной видеосъёмки хода проверки показаний подозреваемого на месте в сторону его головы, но, как могли удостовериться, только сбоку, с левой её стороны.

Об этом говорят натянутый на его голову капюшон и маска на его лице.

Вы это видели, вы смотрели, воспринимали эту видеозапись!

Видеокамера при производстве проверки показаний на месте всегда была направлена на подозреваемого только под этим ракурсом (не считая видео кадров со спины подозреваемого).

Сокрытие следов пыток на лице подозреваемого в ходе проверки его показаний на месте подтверждается процессуальным фактом не отражения в протоколе проверки его показаний фактических данных о применении стороной обвинения технического средства в виде видеокамеры, на которую и осуществлялась видеосъёмка.

Однако эта видеозапись есть в свободном доступе в сети «Интернет», что доказано протоколом осмотра защитником сайта.

Защитой в ходе судебного следствия были представлены доказательства применения видеосъёмки с участием подозреваемого в ходе проверки его показаний на месте.

По моему убеждению, сокрытие следов пыток на лице подозреваемого затем подтвердилась процессуальным фактом неприменения, положенного по закону технического средств и при производстве опознания подозреваемого потерпевшей.

При проведении этого следственного действия и опознания не было ни цветного фотографирования, ни обязательной видеосъёмки процесса опознания с участием малолетней.

И это всё при том, что при производстве опознания с участием несовершеннолетней процессуальным законом установлено обязательное применение видеосъёмки.

По мнению защиты, следователь пошёл на такое существенное нарушение процессуального закона только ради достижения главной цели: исключить объективную фиксацию следов телесных повреждений на лице подозреваемого, полученных им в результате пыток.

В то время следователь не мог знать о том, что позднее по заявлению К в рамках доследственной проверки будут получены фактические сведения, отражённые в заключении судебно-медицинской экспертизы о причинении вреда здоровью и полученных им телесных повреждениях в период времени, когда он находился в статусе фактически подозреваемого.

При дальнейшем расследовании дела, в ходе допросов свидетелей и иных участников следственных действий, тема обнаруженных не лице подозреваемого следов пыток следователем по этой же самой причине не поднималась, вопросы по этому поводу ни перед кем из свидетелей стороны обвинения и перед потерпевшей следователем, естественно, не ставились.

С момента фактического задержания в квартире Немцевой подозреваемый (обвиняемый) неоднократно подвергался как психологическому давлению, так и противоправному физическому воздействию, что запрещено ст. 9 УПК и уголовным законом, карающим за незаконные действия виновных должностных лиц. Но они все рассчитывали на то, что суд закроет на это глаза.

Я убеждён, что они напрасно так полагали.

Информация о местонахождении улики обвинения в виде ножа, полученная в ходе оперативного дознания, показаний подозреваемого и в ходе проверки его показаний на месте, а также со слов оперативных сотрудников, которым подозреваемый якобы добровольно сообщил такую информацию, юридически ничтожна, так как она взята для использования из ничтожных сведений, содержащихся в этих источниках информации.

Общение оперативных работников и подозреваемого происходило без участия защитника по назначению; защитник на такое общение не приглашался; письменного отказа от защитника в деле нет; поэтому сведения из свидетельских показаний оперативных сотрудников сами по себе в принципе ничего не доказывают, так как они однозначно должны быть признаны недопустимыми доказательствами.

Недопустимы в качестве доказательств по уголовному делу, показания, данные в отсутствие защитника, а равно восстановления содержания таких показаний следователем или судом путём допроса должностных лиц, участвовавших в их получении, что и произошло при допросе оперативных сотрудников в стадиях предварительного и судебного следствия.  Об этом сказано в пунктах 4, 5, 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 №55 "О судебном приговоре"; пункт 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия"; в пункте 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2017 №51 "О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)"; в пункте 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 №29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве"; в  Определении Конституционного Суда РФ от 30 января 2020 г. № 199-О и №198-О; в Определении Конституционного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. №924-О-О; в Кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 6 апреля 2021 г. по делу №5-УД21-25.

В свою очередь, все эти протоколы являются недопустимыми и недостоверными доказательствами также и по подробным основаниям, которые изложены в письменных заметках показаний подсудимого.

Следовательно, обнаружение и последующее протокольное оформление изъятия предметов, недопустимо, так как сведения об их местоположении, получены из недопустимого источника знаний о таком обстоятельстве.

Впрочем, сами по себе изъятые вещи вообще ничего не доказали, а именно не доказали причастность к выполнению подсудимым объективных сторон вменённых составов.

Непосредственных очевидцев вменяемых подсудимому действий нет.

Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа к потерпевшей следователем не применялось, попытка проверки правдивости её слов даже квази экспертным путём не предпринималась.

Такие исследования не предлагалось пройти и обвиняемому, так как в данном конкретном случае любовь следователей СК к таким аппаратным исследованиям отчего то неожиданно пропала.

В распоряжении обвинителя имеются лишь сведения, полученные из протоколов допроса свидетелей со слов малолетней девочки (мама, папа, сестра, получившая от неё сообщение, и другие), а также иных лиц, которые не являлись очевидцами события, и не могли описать ни внешность, ни криминальные действия истинного виновника, некоторые из них лишь указали на картуз, какие носят дедушки.

Однако представленные суду сведения из протоколов допросов этих свидетелей не доказали причастность к выполнению подсудимым объективных сторон вменённых составов.

Названные ранее сведения доказали факты весомых процессуальных нарушений в следственных действиях, в которых участником была малолетняя потерпевшая.

Что касается свидетелей-оперов, которым подсудимый якобы в доверительной беседе без присутствия защитника сообщил о своей квази причастности к этим преступлениям, то версия о том, что задержанный мог им выдать дезинформацию в надежде на прекращение с их стороны пыток, следствием не рассматривалась.

Государственный обвинитель представил вам только слова потерпевшей с описанием действий не установленного преступника, которые не фиксировались видеосъёмкой с целью дальнейшей судебной проверки этих сведений, они не подтверждаются объективными и научно обоснованными экспертными уликовыми фактическими сведениями, которые бы непосредственно и без сомнения указывали бы на причастность и доказывали бы причастность подсудимого к этим запрещённым уголовным законом действиям.

Больше того, эти слова противоречат словам на видео с телефона девочки.

Обвинитель, несмотря на прямой запрет закона на использование в ходе доказывания и представление недостоверных сведений из недопустимых протоколов (ст. 75 УПК), представил вам и предпринял попытку выдать за допустимые доказательства сведения из показаний малолетней потерпевшей и протокола опознания ею подозреваемого, без видео фиксации этих недопустимых сведений.

Вопреки процессуальному запрету, он так сделал по той простой причине, что других доказательств в виде фактических сведений из экспертных заключений, могущих без предположений подтвердить версию следствия о вступления подсудимого в половую связь с девочкой вагинально и орально, в его распоряжении орган предварительного расследования не представил.

Оставшиеся в распоряжении прокурора мнимые сведения, которые он пытался выдать за доказательства причастности и виновности подсудимого, как по отдельности, так и в своей совокупности, являются недостаточными для формулирования логически безупречного и бесспорного вывода о причастности подсудимого к действиям, описанным в обвинении.

Обязанность по устранению сомнений в виновности подсудимого возложена не на суд, а на органы и лица, формирующие и обосновывающие обвинение.

Вышеперечисленные протоколы также являются недопустимыми и недостоверными, оценка этим протоколам следственных действий, составленных при участии малолетней потерпевшей, была дана подсудимым в своих показаниях в судебном заседании и в заявлениях об анализе показаний свидетелей – родителей потерпевшей.

Из показаний подсудимого вы услышали, что процессуальные нарушения при оформлении протоколов названных следственных действий таковы, что они исключают возможность повторного опознания потерпевшей подсудимого.

Ни одно сведение, полученное в результате обыска в квартире Немцевой, не доказывает факт причастности подсудимого к предъявленным ему действиям, запрещённым уголовным законом.

Подсудимый отрицает факт своей причастности к совершению действий, описанных в предложенных на ваш суд утверждениях обвинительного заключения.

Факт обнаружения биологического материала нескольких лиц мужского генетического пола, а не только подсудимого, не смог опровергнуть утверждение подсудимого о совершении этих преступлений другим лицом, а наоборот, его подтверждает.

Если допустить предположение, что потожировой след оставлен подсудимым на манжете резинке куртки, то, следовательно, на его руках не могли быть надеты садовые перчатки, о нахождении которых на его руках он вымышлено и недостоверно сообщил в своих недопустимых показаниях подозреваемого.

Таким образом, это обстоятельство подтверждает, что его показания в качестве подозреваемого являются вымышленными и мнимыми, он себя оговорил. На самооговоре судить запрещено.

Если в рассуждениях всё же отталкиваться от так называемого признательного заявления подозреваемого о том, что он находился в перчатках, то тогда обвинение не сможет без предположений дать объяснение суду, каким таким образом на рукоятке ножа, по описанию экспертов, предположительно и не точно, присутствует его след; и когда, как, и при каких обстоятельствах он там образовался.

Эта важнейшая деталь дела позволяет убедиться в том, что так называемые признательные показания, К давал под принуждением для того, чтобы потом коллективный разум организованной группы уполномоченных лиц, состоящей из следователей, смог соотнести их с результатами осмотра места происшествия в овраге, в ходе которого были обнаружены перчатки, медицинская маска и презервативы, и на перечисленных вещественных доказательствах впоследствии экспертами при производстве экспертизы вещественных доказательств ни одного следа ДНК К обнаружено не было.

Экспертом не указано количество лиц, от которых произошёл смешанный биологический материал.

Биологический материал мужского генетического пола в других следах мог принадлежать кому угодно: ученикам в школе, другу девочки, её знакомому мальчику или юноше, отцу девочки, молодому человеку её старшей сестры, и так далее. 

Неожиданно полученные результаты экспертного заключения – это доказательство обоснованности возникшего не устранённого сомнения в причастности и виновности в выполнении объективных сторон преступлений.

Это доказательство опровергает предположение стороны обвинения о причастности подсудимого к преступлениям.

На представленных на экспертизу лосинах потерпевшей (объект № 31) обнаружена кровь человека, установить генетические признаки не представилось возможным ввиду недостаточного количества пригодной для исследования ядерной ДНК.

Это надо понимать буквально, обнаруженная свежая кровь ни К, ни потерпевшей не принадлежит.

Тогда чья эта кровь, и откуда она взялась на лосинах потерпевшей? Ответы на эти вопросы защиты материалы рассмотренного уголовного дела не содержат.

В недопустимых показаниях допрошенной потерпевшей нет сведений о ранении К, об этом не заявлял и подсудимый в своих следственных показаниях.

На представленных на экспертизу объектах №№ 2,3,4,6,10,23,24,25,26,27,28,29,30, 32,33,36, обнаружены следы, содержащие биологический материал, установить генетические признаки которого не представилось возможным ввиду недостаточного количества пригодной для исследования ядерной ДНК.

Таким образом, на объектах под этими номерами, подвергшиеся экспертному исследованию, следов подсудимого не обнаружено.

Если следы К не обнаружены на перчатках, изъятых в ходе осмотра места происшествия, то это означает недостоверность слов малолетней потерпевшей о том, что насильник всегда был в перчатках.

И это фрагмент её показаний в целом влияет на оценку достоверности других фрагментов её показаний.

Это обстоятельство также доказывает, до тех пор, пока это утверждение подсудимого не опровергнуто прокурором, что отсутствие следов на садовых перчатках гарантирует отсутствие следов подсудимого на рукояти ножа, что свою очередь опровергает сведения, полученные как от подозреваемого при составлении протоколов с его участием, так и сведения, полученные от потерпевшей, согласно которым в руках преступника был нож, до которого она тоже не дотрагивалась.

Тогда присутствие следов потерпевшей на рукояти ножа вызывает необъяснимое удивление, так как в показаниях девочки не ни слова о том, что она держала нож в руке, или что она вообще к нему прикасалась. Нет таких сведений и в показаниях свидетелей.

Именно это обстоятельство было использовано для скрытия противоречий в показаниях потерпевшей, оно заставило экспертов высказать предположение о присутствии следов К на рукояти ножа.

Обвинительный приговор не может быть постановлен на не устранённых противоречиях и предположениях.

Следы растительного происхождения на одежде потерпевшей не доказывают факт простого физического или даже факт криминального сексуального контакта между потерпевшей и подсудимым, т.к. эти следы не обнаружены на фрагменте куртки, якобы принадлежащей подсудимому, что доказывает как отсутствие факта физического контакта и соприкосновения материалов между их одеждами, так и исключает факт соприкосновения обнаруженного фрагмента куртки с землей на этом участке местности.

На взгляд защиты, остальные следы для обвинения и доказывания причастности не имеют значения, так как никто не спорит с тем, что это вещи принадлежат потерпевшей и на них остались следы, которые, согласно заключениям экспертиз, подсудимому не принадлежат.

Таким образом, на вещах, принадлежащих девочке, биологических следов, которые бы по генетическим признакам произошли от подозреваемого К, и могли бы без сомнений доказать факты физического соприкосновения и сексуального контакта между ним и потерпевшей, экспертами не обнаружено.

Что касается обнаруженных на одежде Баркаловой текстильных волокон, то эти сведения сами по себе ничего не доказывают, не имеют признака объективной связанности с одеждой или иными вещами обвиняемого, так как эти волокна могли появиться на одежде потерпевшей от соприкосновения её одежды с одеждой любых других лиц мужского генетического пола.

Обвинение утверждает, что две перчатки и другие вещи, в которых К был на месте происшествия, в дальнейшем подозреваемым были сожжены в районе «Машмет» г. Воронежа, то есть в том месте, которое он показал следователю при фиксации этой информации ничтожным протоколом проверки его показаний подозреваемого на месте.

Но такое утверждение объективно опровергается фактом обнаружения перчаток на месте происшествия возле трубы в овраге, так как в ходе следственных действий изымались две перчатки, две медицинские маски, презерватив, упаковка от презерватива и трусы; эти вещи были переданы экспертам для производства комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств на предмет определения наличия на этих вещах потожировых следов, слюны, крови, влагалищного эпителия, спермы, генотипа на них, и определения того, произошли ли они от потерпевшей Баркаловой или иного лица.

На этих вещах, следы, принадлежащие подсудимому, не обнаружены.  Факт не обнаружения следов на этих вещах доказывают, что подсудимый непричастен к изнасилованию и насильственным действиям.

Следователем эта логическая неполнота с огромными зияющими пустотами не устранена.  

В соответствии с ч. 2 ст. 14 УПК РФ бремя опровержения доводов, приводимых обвиняемым в свою защиту от предъявленного обвинения, лежит на стороне обвинения.

Пункт 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 N 55 "О судебном приговоре" указывает на то, что в силу принципа презумпции невиновности обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а все неустранимые сомнения в доказанности обвинения, толкуются в пользу подсудимого.

Ваша честь, это именно тот самый редкий случай.

Кроме того, приговор не может считаться обоснованным, если обвинение основано исключительно на показаниях лиц, заинтересованных в исходе дела, не подкреплённых другими объективными доказательствами. В данном деле это касается показаний всех лиц, заявленных стороной обвинения, которые были допрошены в судебных заседаниях, или показания которых были оглашены.

Это правило изложено в Бюллетене ВС СССР. 1957. № 3. С. 6.

Показания свидетелей обвинения, допрошенных на предварительной стадии, данных со слов малолетней потерпевшей, исходя из их содержания, указали на отсутствие сведений, на основе которых можно сделать не предположительный вывод о виновности и причастности подсудимого.

Эти сведения пусты и бессодержательны, и по этой причине ничего доказать не в состоянии.

В данном случае неочевидность не имеет доказательного значения для предположительного вывода о виновности подсудимого, так как вещественные доказательства и заключения экспертиз опровергают обвинительное утверждение о причастности подсудимого к этим преступлениям.

Показания заинтересованных лиц со стороны обвинения (оперов), данные ими якобы со слов подвергнутого пыткам, не подтверждаются сведениями из категоричных экспертных заключений об отсутствии следов К на вещах, на которых могли бы остаться следы изнасилования и насильственного действия сексуального характера.

Согласно заключениям всех экспертиз, ни одного следа К на белье, одежде и других вещах потерпевшей, не выявлено.

Нет и генетических следов Баркаловой, которые были бы найдены на одежде К.

Текстильные ворсинки с описанием их цвета, обнаруженные на одежде потерпевшей, не доказывают факт соприкосновения одежды К и одежды потерпевшей при совершении неустановленным лицом преступных действий, описанных следователем.

Вот и всё, что защита таки хотела рассказать суду.

Благодарю за профессиональное внимание к деталям, к фактам, за аналитическую судебную работу по делу, за выдержку, за высокое качество отправления правосудия.

По предъявленным К обвинениям прошу его оправдать и реабилитировать.

защитник Музыря Денис Владимирович