Выступление защитника в судебных прениях сторон по уголовному делу по ст. 228 УК

Пример работы адвоката в Воронеже при защите по уголовному делу от обвинения по ст. 228 УК

Текст выступления защитника в судебных прениях

(фактологические обстоятельства защиты, и доказательства защиты их объективно подтверждающие, представленные суду для обсуждения в совещательной комнате в порядке части 2 ст. 73 УПК РФ и оценки каждого из них в тексте приговора)

Для понимания доверителем размера гонорара по его просьбе готов предъявить ссылки на свои лучшие и качественные тексты, примененные в ходе действенной и эффективной защиты по уголовным делам (эти тексты защитника расположены в разделе сайта под названием мыслительные акты адвоката).

В этом деле необходимо применить правила презумпции невиновности, даже несмотря на то обстоятельство, что защита доказала каждое из своих утверждений документальными фактами, к которым осталось только честно и, по совести, применить право.

Судебное исследование выявило, что вне всяких сомнений подсудимый подлежит оправданию в предъявленном ему обвинении.

Анализируемое по данному делу предъявленное обвинение не мотивировано фактологически; в нём не показана объективная связанность между обвинительными утверждениями прокурора, и сведениями из административных протоколов о не разъяснении досматриваемому ч. 2 ст. 48 и ст. 51 Конституции перед началом производства административного досмотра, которые представила суду защита, но обвинитель не стал их мотивированно отвергать, отказываясь отвечать на вопросы защитника в ходе исследования представляемых им суду сведений, тем самым не смог поддержать государственное обвинение.

Ваша честь!

Отказ обвинителя давать пояснения на вопросы защиты по представляемым им доказательствам – это ни что иное, как наглядное доказательство отсутствия у обвинителя фактологической позиции по делу, и невозможности наглядной демонстрации для Вас объективной логической связанности между сведениями, которым она желала предать силу доказательств, и подлежащими доказыванию фактическими обстоятельствами дела.

Защита представила суду достоверные фактические данные, указанные в письменном отношении защитника к предъявленному обвинению, а также в доказательствах защиты, перечисленных в их письменном перечне, приобщённом к материалам дела.

По правилам презумпции невиновности прокурор не смог мотивированно отвергнуть доказательства защиты в виде административных протоколов, которые составили будущие свидетели обвинения – авторы административного материала.

Подсудимый признал вину в полном объёме, но, высказывая в суде своё отношение к зачитанному прокурором обвинению, он заявил, что предъявленное ему обвинение непонятно и оно не конкретизировано, в обоснование этого утверждения он, отвечая на вопросы защитника, своими показаниями представил суду доказательства приобретения им одного грамма вещества белого цвета амфетамин, менее половины от веса которого было обнаружено в его автомобиле в результате досмотра, так как из не опровергнутых и достоверных сведений, полученными в ходе судебного следствия усматривается, что после поднятия закладки с амфетамином половину порошка он впервые в своей жизни употребил назально.

Обвинительными доказательствами могут являться не любые сведения, а исключительно достоверные.

Представленная подсудимым в качестве доказательства схема расположения транспортных средств полиции не опровергнута показания свидетелей обвинения, мелкие недочёты в показаниях свидетелей-алкоголиков, на протяжении более чем двух лет сотрудничающих с одним и тем же оперативным сотрудником уголовного розыска Рамонского отдела полиции, а также в показаниях заинтересованных в исходе дела полицейских, которые весьма аккуратно и напряженно подбирали слова, при этом периодически впадали в беспамятство, имитируя острые приступы амнезии, когда по их пониманию невозможно было ответить на существенные вопросы защитника, они, издеваясь над задачами правосудия, отвечали, что они не помнят тех, или иных важных для интересов защиты фактологических моментов рассматриваемого события.

Особо в этом области необходимо отметить заслуги допрошенного старшего лейтенанта ДПС, который, не желая отвечать на вопрос защитника, заявил, что такие сведения о фактах относятся к оперативной информации, при этом тут же пояснил, что у него нет допуска к государственной тайне.

Это момент показателен, они дали понять суду, что хозяева в процессе они.

Это всё, что нужно знать суду о квазидостоверности показаний сотрудников полиции, которые выдали суду лишь маленькую долю реальной фактологической картины.

Они издевались над истиной и судом, который, как мы все знаем, давал присягу следовать в своей судебной деятельности Конституции, включая её статьям 2, 48 и 51.

Заявление подсудимого о непонимании предъявленного обвинения в части ошибочно вменённого ему в вину вещества и его веса, он сделал ещё следователю. Поэтому его позиция последовательна, а представленные им доказательства непротиворечивы и правдоподобны ввиду их не опровержения доказательствами обвинения.

Получив заявление обвиняемого о непонимании выдвинутого против него обвинения, следователь, как это видно из материалов дела, не вынес постановление о разъяснении ему существа предъявленных утверждений о совершении им преступления, не предприняв попытки устранить возникшие фактологические противоречия, о которых следователь знала, но ложно понимая интересы службы, неумело вуалировала их в расчёте на особый порядок судебного разбирательства.

В то время следственный орган находился в полной уверенности о будущем избрании подсудимым особого порядка уголовного судопроизводства.

Вес, в размере менее половины от 1 грамма приобретённой подсудимым закладки с амфетамином, был обнаружен без предварительного разъяснения ему ч. 2 ст. 48 и ст. 51 Конституции, а также без разъяснения ему права на освобождение от уголовной ответственности до начала досмотра транспортного средства. И это доказано самими материалами уголовного дела.

Доказательства в виде показаний в качестве подозреваемого и подсудимого, а также сведения из свидетельских показаний и из административных протоколов, подтверждающих процессуальный факт не разъяснения ему указанных прав, находятся в пределах, ограниченных формулировками предъявленного ему обвинения, и не противоречат ни на йоту ни одному из обвинительных утверждений.

Несмотря на полное признание подсудимым своей вины, полагаю, что подсудимый себя оговорил, и подлежит оправданию по предъявленному ему обвинению ввиду отсутствия в его действия состава преступления по следующим основаниям.

Обвинительное утверждение, непосредственно касающееся момента досмотра автомобиля, дословно описано и предъявлено в такой вот редакции: «… в ходе досмотра транспортного средства, проведенного 18.01.2020 г. не позднее 00 часов 50 минут обнаружен и изъят полимерный пакет, в котором находилось вещество белого цвета…, массой 2,57 грамма, содержащем в своём составе наркотическое средство метамфетамин (первитин)».

Несмотря на прямое указание обвинения о белом цвете изъятого вещества, некоторые заинтересованные в исходе дела, допрошенные в суде свидетели обвинения, начали отчего-то утверждать, что в исследуемое судом вещественное доказательство совсем не белого цвета.

А вот другие свидетели, которые не были заинтересованы в исходе дела, дали истинные и достоверные показания относительно цвета исследованного в суде порошкообразного вещества, заявив, что в автомобиле, которым управлял обвиняемый, находился порошок белого, как лист бумаги, цвета.

И эти свидетельские показания находятся в объективной связанности, как с предъявленным обвинением, так и со сведениями, содержащимися в административных протоколах об обнаружении и изъятии порошка именно белого цвета.

Следовательно, показания таких свидетелей как в этой части, так и во всём остальном, в частности, по вопросу не разъяснения досматриваемому прав до начала досмотра, являются достоверными, следовательно, им можно доверять не сомневаясь.

Обвинительного утверждения с таким описание события достаточно для оправдания подсудимого, так как в нём не содержится описание действий сотрудников полиции и приглашённых ими понятых; в нём отсутствует описание действий полицейских, из которого бы следовало, что до начала производства досмотра они подозреваемому разъяснили конституционные права, предусмотренные ч. 2 ст. 48 и ст. 51 Конституции, а также истинный смысл примечания № 1 к ст. 228 УК.

Предпринятая обвинителем попытка восполнить неправильно описанное следователем обвинительное утверждение путём привнесения некоторыми свидетелями в своих показаниях недостоверных сведений о разъяснении полицейскими ему вышеназванных прав означает ничто иное, как запрещённый процессуальным законом выход в суде за пределы судебного разбирательства, установленные статьёй 252 УПК, так как в силу ч. 1 ст. 252 УПК судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению.

Частью 2 этой нормы установлено, что изменение обвинения (то есть обвинительных утверждений, согласно определению, что такое обвинение, содержащемуся в ст. 5 УПК) в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

Это крайне важно для понимания сути этого дела и несостоятельности предъявленного обвинения.

Следует обратить внимание на то обстоятельство, что альтернативного словосочетания «белого или бежевого цвета» в предъявленном подсудимому обвинении нет; цветовые варианты в обвинении не перечислены, а указан лишь один цвет - белый; в заключениях предъявленных прокурором экспертиз нет ни слова о другом цвете наркотика, кроме как белого.

Истину вам говорю: показания в качестве подозреваемого, где речь идёт именно об амфетамине, допустимы, относимы и достоверны, так как следователь, как это и положено, разъяснил ему права, и они, внимание, даны в присутствии защитника, то есть всё случилось как любит сторона обвинения.

Затем выяснилось, что сведения о названии приобретённого вещества следствию надо срочно скорректировать в сторону появления названия вещества уже под именем метамфетамин, путём проведения проверки показаний на месте с участием заинтересованных понятых алкоголиков, находящихся в течение более двух лет в зависимости от оперативного сотрудника уголовного розыска, которые, с их слов, на профессиональной основе множество раз участвовали в отведённой им роли проверенных временем будущих свидетелей обвинения.

Но тут возникло неразрешимое в цепочке логических рассуждений обвинения несоответствие: сведение о метамфетамине (то есть о другом веществе другого цвета), которое содержится в протоколе проверки показаний обвиняемого на месте, находится прямиком посередине между фактическим сведением об амфетамине (веществе белого цвета), закрепленным протоколом допроса в качестве подозреваемого, и этим же фактом, зафиксированным письменными заметками показаний подсудимого, представленных им в качестве доказательства при его исследовании в судебном заседании.

Из этого следует единственно верный логический вывод, что по делу имеется обоснованное сомнение, не устранённое государственным обвинителем в ходе судебного исследования представленных ею противоречивых доказательств.

В судебном ходатайстве защитника о назначении судебной экспертизы для определения специалистом с художественным познаниями истинного цвета, осмотренного в ходе судебного следствия вещественного доказательства (порошка), было отказано, предположительно потому, что суд совершенно правильно доверился первичным письменным достоверным документам, авторство которых принадлежит инспекторам ДПС, ставших позже свидетелями обвинения, в соответствии с которыми цвет порошка однозначно был установлен ими как белый, как собственно об этом официально заявляется в описании предъявленного обвинения.

Это обвинительное утверждение основано на первичных фактических данных (по отношению и в сравнении с некоторыми, вежливо говоря, недостоверными свидетельскими показаниями), а именно на документально подтверждённых сведениях, основанных на административных протоколах и иных письменных доказательствах, представленных защитой в ходе судебного следствия, согласно которым обнаруживалось и изымалось исключительно вещество белого цвета.

К этим документальным фактическим данным невиновности следует обратиться снова, и принять их в подтверждение основанной на фактах позиции защитника, так как материалы дела истинно указывают на фактологическую и логическую не состыковку между перевозимым подозреваемым в автомобиле весом вещества менее 0,5 грамма и цветом изъятого белого порошка, а также между вменённым следствием весом и светло-жёлтым цветом осмотренного в суде вещественного доказательства; к ним также необходимо внимательно прислушаться, ввиду того, что представленные защитой в качестве своих доказательств административные протоколы подтверждают вышеназванное обвинительное утверждение, в котором отсутствует описание действий сотрудников полиции, связанных с разъяснениями ими до начала досмотра каких-либо прав фактически заподозренному и фактически задержанному лицу.

Прозвучавшие в суде слова некоторых свидетелей обвинения по вопросу о том, что сотрудники полиции до начала досмотра разъяснили фактически задержанному и фактически заподозренному ими в совершении преступления К, есть ничто иное, как взятие ими на себя на более поздней судебной стадии функции следователя по расширению описания изначально вменённых обвиняемому обвинительных утверждений, которые им были предъявлены, и которые были чётко ограничены официальными формулировками обвинительной власти.

В ходе судебного следствия сторона защиты представила суду в качестве своих доказательств следующие фактические данные, в отношении которых не была предпринята попытка опровержения на стадии дополнения судебного следствия ввиду не поступления со стороны обвинения заявления о дополнении судебного следствия:

1. Это фактические сведения из протокола досмотра транспортного средства 36 АА № 028648 от 18.01.2020 г. (составлен ИДПС Полозовым в 00 часов 50 минут), в соответствии с буквальным содержанием которого документально установлен и доказан процессуальный факт не разъяснения прав, предусмотренных ст. ст. 48 и 51 Конституции РФ и Примечания № 1 к ст. 228 УК РФ, регулирующего основания освобождения от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика до начала производства административного досмотра, что подтверждается самим предъявленным обвинительным утверждением (установленным следователем в своём постановлении о привлечении в качестве обвиняемого процессуальным фактом), согласно которому полицейские перед началом производства административного досмотра и в его процессе этими нормами не руководствовались; в протоколе указано, что в ходе досмотра транспортного средства было обнаружено вещество белого цвета (при этом вещественное доказательство исследованное в суде по мнению защиты обладает жёлтым цветом, и этот довод защиты экспертным путём не опровергнут ни по инициативе обвинителя, ни по собственной инициативе председательствующего судьи) (т. 1 л.д. 12, 236);

2. Это фактические сведения из протокола изъятия вещей и документов 36 ВТ № 008231 от 18.01.2020 г. (составлен ИДПС Наумовым А.Г. в 00 часов 50 минут) в соответствии с буквальным содержанием которого документально установлен и доказан процессуальный факт не разъяснения К прав, предусмотренных ст.ст. 48 и 51 Конституции РФ и Примечанием № 1 к ст. 228 УК РФ, регулирующими основания освобождения от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика до начала производства административного досмотра, что подтверждается самим предъявленным обвинительным утверждением (установленным следователем в своём постановлении о привлечении в качестве обвиняемого процессуальным фактом), согласно которому полицейские перед началом производства административного досмотра и в его процессе этими нормами не руководствовались; кроме того, в протоколе указано, что в ходе досмотра транспортного средства было обнаружено и изъято вещество белого цвета (при этом вещественное доказательство исследованное в суде по мнению защиты обладает жёлтым цветом, и этот довод защиты экспертным путём не опровергнут ни по инициативе обвинителя, ни по собственной инициативе председательствующего судьи) (т.1 л.д. 8, 13, 237);

3. Это фактические данные из протокола допроса в качестве подозреваемого от 18 января 2020 г., где он объяснил следователю, почему он не выдал наркотик добровольно: «хочу уточнить, что сотрудникам полиции добровольно находившиеся в моей машине наркотическое средство я не выдал, потому что испугался уголовной ответственности». Это к вопросу о разъяснении ему Примечания № 1 к ст. 228 УК РФ, которое регулирует основания освобождения от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика до начала производства административного досмотра. В силу закона показания подозреваемого являются доказательством. Это доказательство объективно связано с буквальным содержанием упомянутых выше административных протоколов, в которых не отражён процессуальный факт, который мог бы документально подтвердить разъяснение задержанному право быть освобождённым от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика. В этой связи защита убеждена, что испуг быть привлечённым к уголовной ответственности, как обоснование якобы добровольной невыдачи наркотика непосредственно связан с необеспечением сотрудниками полиции действительной реализации его права на защиту, у него бы не было страха, если бы защитник гарантировал соблюдение прав фактически задержанного и фактически заподозренного лица до начала досмотра. Защита полагает, что именно в этой связи сотрудники в действительности не стали разъяснять комплекс названных права ввиду невозможности восприятия им без защитника в состоянии наркотического опьянения их содержания и действительного смысла; защита считает, что именно в этой связи полицией не были предприняты попытки реального обеспечения права на защиту, гарантированного ему на стадии как до начала, так и ходе производства административного досмотра в силу пункта 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве", так как по смыслу ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующим во всех его стадиях. В силу этого правом на защиту обладает лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве").

4. Это достоверные фактические преюдициальные данные, установленные Постановление мирового суда судебного участка № 1 в Рамонском судебном районе Воронежской области по делу об административном правонарушении № 5-31/2020 от 21 января 2020 г. по факту отказа от прохождения медицинского освидетельствования на состояние наркотического опьянения по ч. 1 ст. 6.9 КоАП РФ, согласно которому судом установлен факт того, что 18.01.2020 г. К находился в состоянии наркотического опьянения (т. 1 л.д. 269 оборот, абз. 4), защита полагает, что именно в этой связи сотрудники не стали разъяснять комплекс названных конституционных прав ввиду невозможности восприятия им в таком состоянии их содержания и действительного смысла; защита считает, что именно в этой связи полицией не были предприняты попытки реального обеспечения права на защиту, гарантированного ему как на стадии до начала, так и ходе производства административного досмотра в силу пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве", так как по смыслу ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующим во всех его стадиях. В силу этого правом на защиту обладает лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве").

Слова свидетелей обвинения – инспекторов ДПС о том, что разъяснялось право на защиту, не подтверждаются материалами дела, обвинением не представлено письменное заявление фактически заподозренного об отказе от услуг защитника, или, как они утверждали, якобы врученное невидимое в суде приложение с разъяснением ему всех тех прав, о которых мы ведём речь.

5. Это сведения со страницы № 2 Заключения судебной психолого-психиатрической комиссии экспертов № 70 от 10.02.2020 г., согласно которой впервые попробовал наркотик 17.01.2020 г., в этой связи защита полагает, что именно по этой причине сотрудники не стали разъяснять комплекс названных конституционных прав ввиду невозможности восприятия им в таком состоянии их содержания и действительного смысла; защита считает, что именно в этой связи полицией не были предприняты попытки реального обеспечения права на защиту, гарантированного на стадии как до начала, так и ходе производства административного досмотра в силу пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве", так как по смыслу ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующим во всех его стадиях. В силу этого правом на защиту обладает лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве").

В этой связи, слова свидетелей обвинения – инспекторов ДПС о том, что разъяснялось право на защиту, не подтверждаются материалами дела, обвинением не представлено письменное заявление фактически заподозренного об отказе от услуг защитника, либо иные объективные данные, могущие подтвердить слова заинтересованных в исходе дела этих свидетелей обвинения (т. 1 л.д. 132 оборот);

6. Письменное заявление К, сделанное им в протоколе об ознакомлении с заключением физико-химической экспертизы (№ 404 от 28.01.2020 г.) от 25.02.2020 г., в котором он сообщил, что 18.01.2020 г. в ходе административного досмотра транспортного средства он находился в состоянии наркотического опьянения, и в этой связи не мог понимать значение своих действий; действий сотрудников полиции и происходящего вокруг; в этой связи защита полагает, что именно по этой причине сотрудники не стали разъяснять К комплекс названных конституционных прав ввиду невозможности восприятия им в таком состоянии их содержания и действительного смысла; защита считает, что именно в этой связи полицией не были предприняты попытки реального обеспечения права на защиту, гарантированного на стадии как до начала, так и ходе производства административного досмотра в силу пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве", так как по смыслу ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующим во всех его стадиях. В силу этого правом на защиту обладает лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве"). (т.1 л.д. 119);

7. Письменное заявление К, сделанное им в протоколе об ознакомлении с заключением судебно-психиатрической экспертизы ( № 70 от 10.02.2020 г.) от 25.02.2020 г., в котором он сообщил, что 18.01.2020 г. в ходе административного досмотра транспортного средства он находился в состоянии наркотического опьянения; и в этой связи не мог понимать значение своих действий; действий сотрудников полиции и происходящего вокруг; в этой связи защита полагает, что именно по этой причине сотрудники не стали разъяснять К комплекс названных конституционных прав ввиду невозможности восприятия им в таком состоянии их содержания и действительного смысла; защита считает, что именно в этой связи полицией не были предприняты попытки реального обеспечения права на защиту, гарантированного на стадии как до начала, так и ходе производства административного досмотра в силу пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве", так как по смыслу ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующим во всех его стадиях. В силу этого правом на защиту обладает лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве"). (т.1 л.д. 133);

8. Письменные заявления К от 25.02.2020 г., где он сообщил следователю о необходимости производства дополнительного осмотра места преступления на предмет установления работающих видеокамер на трассе М-4 или камер системы безопасный город в месте остановки транспортного средства; о необходимости изъятия видеозаписей со служебного видеорегистратора, установленного в автомобиле ДПС, а также с личных нагрудных видеорегистраторов сотрудников ДПС; в случае не обнаружения видеозаписей изъять документацию с ОГИБДД Рамони о фактах выдачи сотрудникам ДПС видеорегистраторов перед заступлением на службу; документацию о функционировании видеорегистратора, установленного в служебном автомобиле ДПС. (т. 1 л.д. 180 оборот);

8.1 Сведения из постановления о частичном удовлетворении ходатайства подозреваемого от 26.02.2020 г. по пункту 3 следователь искажает ранее заявленное подозреваемым ходатайство (указывая почему то, что удовлетворяет его по данному пункту в полном объём) и делает запрос о наличии видеозаписи только со служебных регистраторов, установленных в служебных автомобилях сотрудников ГИБДД. В этом постановлении не разрешён вопрос об изъятии видеозаписи с личных нагрудных видеорегистраторов сотрудников ДПС, и о том, что в случае не обнаружения видеозаписей необходимо изъять документацию с ОГИБДД Рамони о фактах выдачи сотрудникам ДПС Наумову и Полозову видеорегистраторов перед заступлением на службу; документацию о функционировании видеорегистратора. Это означает, что сомнения в правдивости и достоверности показаний свидетеля-понятого Бакулина, участвовавшего при досмотре т/с не устранены; свидетельствует о намеренном нежелании следователя исследовать данные сведения о фактах, которые еще тогда разрушили бы следственное видение обстоятельств дела (т. 1 л.д. 181 оборот);

8.2 Запрос следователя начальнику ОГИБДД ОМВД России по Рамонскому району Воронежской области о наличии в служебных автомобилях сотрудников ДПС видеорегистраторов; просит сообщить имеются ли в служебном автомобиле личные видеорегистраторы сотрудников полиции. Следователь уклоняется от запроса информации о наличии у сотрудников ДПС личных видеорегистраторов; в запросе нет сведений о разрешении вопроса об изъятии видеозаписи с личных нагрудных видеорегистраторов сотрудников ДПС Наумова и Полозова, и о том, что в случае не обнаружения видеозаписей необходимо изъять документацию с ОГИБДД Рамони о фактах выдачи сотрудникам ДПС видеорегистраторов перед заступлением на службу; документацию о функционировании видеорегистратора. Это означает, что сомнения в достоверности и правдивости показаний свидетеля-понятого Бакулина, участвовавшего при досмотре т/с, не устранены; свидетельствует о намеренном нежелании следователя исследовать данные сведения о фактах и о не опровержении этого заявления защиты (т. 1 л.д. 218);

8.3 Сведения из ответа начальника ОГИБДД ОМВД России по Рамонскому району Воронежской области от 01.03.2020 г., в соответствии с которыми хранение полученной с использованием видеорегистраторов аудио-видеоинформации осуществляется на срок не более 30 суток в связи с чем предоставить запрашиваемый видеоматериал не представляется возможным; все патрульные автомобили оборудованы штатными видеорегистраторами; ни слова о личных видеорегистраторах инспекторов в ответе на запрос нет. Это значит, что видеорегистраторы были у инспекторов и находились в рабочем состоянии. Из содержащихся в ответе сведений усматривается, что сомнение в правдивости показаний свидетеля-понятого Бакулина, участвовавшего при досмотре т/с не устранены; показания этого свидетеля объективно проверить на предмет их достоверности не представляется возможным; ввиду отсутствия искомой информации ею невозможно опровергнуть и доводы защиты, приведенные в отношении защитника к предъявленному обвинению. Такой ответ объясняет несвоевременность запроса следователем важной по делу информации, так как своевременный ответ на запрос об этом мог привести к разрушению утверждений обвинения на стадии предварительного расследования дела. В свою очередь, такой ответ подтверждает показания подсудимого в судебном заседании о том, что у инспекторов ДПС имелись нагрудные видеорегистраторы, но в момент общения с ним они намеренно были этими свидетелями – сотрудниками ДПС были выключены. Такой ответ не смог содействовать дальнейшему экспертному исследованию нагрудного видеорегистратора, что послужило основанием для сохранения не устранённых противоречий по делу ввиду не опровержения показаний подозреваемого объективными сведениями со стороны обвинения (т. 1 л.д. 219);

9. Процессуальные факты, установленными следователем в своём постановлении о возбуждении уголовного дела, составленным им 18 января 2020 г. в 18 часов 00 минут, в котором указано, что уголовное дело возбуждено в отношении неустановленного следствием лица. Уголовное дело было возбуждено в отношении неустановленного следствием лица тогда, когда следователь обладала достоверной информацией о причастности К к обнаруженному в автомобиле наркотическому веществу амфетамин белого цвета, весом менее 0,5 грамма (т. 1 л.д. 1-2);

10. Административное задержание и доставление в ОМВД России по Рамонскому району Воронежской области подтверждается протоколом административного доставления АА 36 № 000314 от 18.01.2020, составленным в 03 часа 40 минут, в соответствии с буквальным содержанием которого К ч. 2 ст. 48 и ст. 51 Конституции ему не разъяснялись (т. 1 л.д. 15, 230);

Этот временной период, установленный данными документами, подтверждает достоверность и истинность показаний свидетеля обвинения Кулагиной О.О.

11. Фактическое административное задержание заподозренного в уголовном преступлении К доказывается протоколом об его отстранении от управления транспортным средством 36 УУ № 052564, составленным 18.01.2020 г. в 01 час 55 минут (т. 1 л.д. 9, 235);

12. Фактическое административное задержание заподозренного в совершении преступления К доказывается протоколом об административном правонарушении 36 ТТ 141609 от 18.01.2020 г., составленным в 02 часа 35 минут по ч. 1 ст. 12.26 КоАП (отказ от медицинского освидетельствования); кроме того, ст. 51 Конституции впервые была разъяснена К 18.01.2020 г. в 02 часа 35 минут, то есть не в момент остановки транспортного средства и обнаружения наркотика, указанные в обвинительном заключении. Опять же, временной период, установленный документами, подтверждает достоверность и истинность показаний свидетеля обвинения Кулагиной О.О. (т.1 л.д. 13, 228);

13. Сведения о фактах из рапорта ИДПС Наумова А.Г., из содержания которого следует: «пригласив двух понятых, нами было принято решение провести досмотр транспортного средства; перед проведением досмотра т/с К был задан вопрос о том, имеется ли у него в его автомобиле запрещённые к гражданскому обороту вещи, предметы (оружие, наркотики, боеприпасы). К пояснил, сто у него автомобиле ничего запрещённого нет; в ходе проведения досмотра транспортного средства между передними сиденьями был обнаружен полимерный пакетик, в котором находилось порошкообразное вещество белого цвета». Эти буквальные и документальные доказательственные сведения из рапорта сотрудника полиции подтверждают то обстоятельство, что К не было разъяснено право на освобождение от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика до начала производства досмотра т/с., не были разъяснены ч. 2 ст. 48 и ст. 51 Конституции; и тот факт, что первоначального был обнаружен именно порошок белого цвета (т.1 л.д. 5);

14. Сведения из объяснений фактически лишенного свободы передвижения и заподозренного в совершении преступления К от 18.01.2020 г. из содержания которого следует, что он бесконтактным способом приобрёл наркотик «амфетамин», часть которого употребил путём занюхивания сразу после поднятия закладки. В этих объяснениях сведения о разъяснения ему право на добровольную выдачу наркотика, влекущего освобождение от уголовной ответственности, не содержатся. Эти данные указывают на достоверность его дальнейших показаний в качестве подозреваемого и подсудимого о том, что в автомобиле находился наркотик амфетамин массой менее 0.5 грамма (т.1 л.д. 16-17);

15. Сведения из оглашённого протокола допроса свидетеля ИДПС Наумова А.Г. от 30.01.2020 г., где он сообщил, что перед проведением досмотра транспортного средства К был задан вопрос о том, имеются ли у него и в его автомобиле запрещённые к гражданскому обороту вещи (оружие, наркотики, боеприпасы). К пояснил, что у него в автомобиле ничего запрещённого нет. В ходе проведения досмотра транспортного средства, между передними сиденьями был обнаружен полимерный пакет с застёжкой, в котором находилось порошкообразное вещество белого цвета (хотя само вещественное доказательство жёлтого цвета). «Я проводил досмотр т/с, а инспектор ГИБДД Полозов составил протокол досмотра т/с. После чего мною сразу был составлен протокол изъятия вещей и документов». В этом протоколе нет сведений о разъяснении полицейским К каких-либо прав и обязанностей, включая право на защиту; право освобождение от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика; права, предусмотренные ч. 2 ст. 48 и ст. 51 Конституции. Из содержания этого протокола буквально усматривается, что сотрудник полиции не разъяснил К комплекс названных конституционных прав; защита считает, что именно в этой связи полицией не были предприняты попытки реального обеспечения права на защиту, гарантированного на стадии как до начала, так и ходе производства административного досмотра в силу пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве", так как по смыслу ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующим во всех его стадиях. В силу этого правом на защиту обладает лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве"). Вновь обращаю внимание суда: в деле нет письменного заявления Котова об отказе от услуг защитника или об отказе от своего права на защиту (т.1 л.д. 150);

16. Сведения из оглашённого протокола допроса свидетеля ИДПС Полозова Д.А. от 30.01.2020 г., где он сообщил, что перед проведением досмотра транспортного средства К был задан вопрос о том, имеются ли у него и в его автомобиле запрещённые к гражданскому обороту вещи (оружие, наркотики, боеприпасы). К пояснил, что у него в автомобиле ничего запрещённого нет. В ходе проведения досмотра транспортного средства между передними сиденьями был обнаружен полимерный пакет с застёжкой, в котором находилось порошкообразное вещество белого цвета (хотя само вещественное доказательство жёлтого цвета). В этом протоколе нет сведений о разъяснении полицейским К каких-либо прав и обязанностей, включая право на защиту; право освобождение от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика; права, предусмотренные ч. 2 ст. 48 и ст. 51 Конституции. Из этого протокола буквально усматривается, что сотрудник полиции не разъяснил К комплекс названных конституционных прав; защита считает, что именно в этой связи полицией не были предприняты попытки реального обеспечения права на защиту, гарантированного на стадии как до начала, так и ходе производства административного досмотра в силу пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве", так как по смыслу ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующим во всех его стадиях. В силу этого правом на защиту обладает лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве"). (т.1 л.д. 150);

17. Сведения из постановления следователя о назначении дополнительной психиатрической судебной экспертизы от 01.03.2020 г., согласно которому следователь исказил вопрос защитника заменив слово амфетамин на метамфетамин. Защита полагает, что это было сделано намерено, так как следователь прекрасно была осведомлена о показаниях К в качестве подозреваемого, в которых он изначально, в присутствии адвоката, дал показания, о том, что он приобрёл именно амфетамин, а не метамфетамин (т.1 л.д. 205);

18. Сведение из протокола ознакомления обвиняемого и его защитника с постановлением о назначении экспертизы от 02.03.2020 г., согласно которому защитником сделано заявление об искажении следователем вопроса защитника, поставленного перед экспертами, и о намеренной замене следователем в поставленном вопросе слова амфетамин на слово метамфетамин. Защита полагает, что это было сделано намерено, так как следователь прекрасно была осведомлена о показаниях К в качестве подозреваемого, в которых он изначально, в присутствии адвоката, дал показания, о том, что он приобрёл именно амфетамин, а не метамфетамин (т.1 л.д. 206);

19. Сведения из постановления следователя о назначении амбулаторной комиссионной психиатрической судебной экспертизы от 01.03.2020 г., согласно которому следователь исказил вопрос защитника заменив слово амфетамин на метамфетамин. Защита полагает, что это было сделано намерено, так как следователь прекрасно была осведомлена о показаниях К в качестве подозреваемого, в которых он изначально, в присутствии адвоката, дал показания, о том, что он приобрёл именно амфетамин, а не метамфетамин (т.1 л.д. 209-210);

20. Сведение из протокола ознакомления обвиняемого и его защитника с постановлением о назначении экспертизы от 02.03.2020 г., согласно которому защитником сделано заявление об искажении следователем вопроса защитника, поставленного перед экспертами, и о намеренной замене следователем в поставленном вопросе слова амфетамин на слово метамфетамин. Защита полагает, что это было сделано намерено, так как следователь прекрасно была осведомлена о показаниях К в качестве подозреваемого, в которых он изначально, в присутствии адвоката, дал показания, о том, что он приобрёл именно амфетамин, а не метамфетамин (т.1 л.д. 212);

21. Сведение из вводной части заключения комплексной судебной психолого-психиатрической комиссии экспертов № 629 от 12 марта 2020 г., согласно которому вопрос защитника экспертам № 8 поставлен не в редакции адвоката: слова амфетамин заменено на слово метамфетамин. Этот факт мог повлиять на выводы эксперта по поставленному защитником вопросу. Защита полагает, что это было сделано намерено, так как следователь прекрасно была осведомлена о показаниях К в качестве подозреваемого, в которых он изначально, в присутствии адвоката, дал показания, о том, что он приобрёл именно амфетамин, а не метамфетамин (т.1 л.д. 213 оборот);

22. Сведение из протокола ознакомления обвиняемого и его защитника с экспертным заключением от 23.03.2020 г., в котором обвиняемый К сделал заявление, в соответствии с которым: «из содержания заключения эксперта следует, что анамнестическая беседа экспертами отражена неправильно, т.к. его заявление о нахождении 18.01.2020 г. в состоянии невменяемости экспертами в заключении не отражено и не оценено (т.1 л.д. 207);

23. В процессе судебного следствия выяснилось, что на взгляд защиты, вещественное доказательство – это порошок жёлтого цвета, а не белого цвета, как об этом указывается в административных протоколах досмотра и изъятия вещества белого цвета. В ходе судебного исследования данного доказательства государственный обвинитель отказался отвечать на заданный защитником по представленному им доказательству вопрос о том, какого цвета порошок исследовался. Тем самым, фактически, прокурор отказался представлять это вещество в качестве доказательства обвинения, а суд был лишён возможности понять позицию обвинителя по данному вопросу. Отказ отвечать на такой простой вопрос защитника должен был породить у суда обоснованное сомнение в доказанности этого тяжкого обвинения. Отказ государственного обвинителя на стадии исследования представляемого им доказательства отвечать на вопрос защиты, выявил неустранимые сомнения в краеугольном фактологическом вопросе относительно цвета изъятого порошка, и цветом появившегося уже в качестве вещественного доказательства порошка;

24. Сведения из рапорта ИДПС Наумова от 18.01.2020 г. о том, что в обнаруженном полимерном пакетике находилось порошкообразное вещество белого цвета; кроме того, в этом документе отсутствуют данные о разъяснении К вышеупомянутого комплекса фундаментальных прав человека и гражданина (т.1 л.д. 5-6).

Следует отметить, что ходе судебного исследования данного доказательства 28.01.2021 г., представленного стороной обвинения, обвинитель отказался отвечать на заданный защитником по представленному им доказательству вопрос о том, какого цвета порошок был изъят инспектором, и следует ли из этого документа, что инспектор до начала досмотра разъяснил фактически заподозренному им в совершении преступления лицу весь комплекс вышеназванных прав.

В ответ на заданные защитником вопросы последовала вопиющая и безграмотная рекомендация исследовать доказательства молча, то есть вопреки законным принципам уголовного процесса о непосредственности и устности судопроизводства в суде первой инстанции.

Тем самым, фактически, прокурор отказался представлять рапорт инспектора в качестве доказательства обвинения, а суд был лишён возможности понять позицию обвинителя по данному вопросу.

Отказ отвечать на такой простой вопрос защитника должен был породить у суда обоснованное сомнение в доказанности этого обвинения.

Отказ государственного обвинителя на стадии исследования представляемого им доказательства отвечать на вопросы защиты, выявил неустранимые сомнения в краеугольном фактологическом вопросе относительно цвета изъятого порошка, и цветом появившегося уже в качестве вещественного доказательства порошка.

По этому поводу защитой сразу было сделано заявление, но после рекомендации председательствующего исследовать это доказательство молча, защита была вынуждена процессуально реагировать на действия прокурора, заявив ему отвод.

Процессуальный факт отказа прокурора участвовать в исследовании представляемого им доказательства был зафиксирован постановлением суда об отказе в удовлетворении отвода прокурора.

25. Сведения из протокола осмотра предметов от 03.02.2020 г., оглашенные прокурором, в котором указано, что согласно заключению эксперта, при вскрытии полимерного пакета из него извлечено: бумажный ярлык; полимерный пакет с фиксатором, внутри которого находится вещество в виде порошка и комков белого цвета, масса вещества составила 2, 54 грамма. В ходе осмотра полиэтиленовый пакет не вскрывался. В ходе осмотра проводилось фотографирования пакета (т.1 л.д. 120-121, 122).

Что касается анализа совокупности сведений о фактах, прозвучавших в судебных заседаниях со слов свидетелей обвинения, многие из которых дали показания в пользу подсудимого, а возникшие в результате полученной информации противоречия, не устранены:

Свидетель Бакулин А.А. в оглашённом протоколе его допроса, составленным следователем 05.02.2020 г., будучи понятым при досмотре т/с, пояснил (что противоречит сведениям из административных протоколов и показаниям инспекторов ДПС), что инспектор К разъяснил о том, что добровольная выдача запрещённых предметов освобождает от уголовной ответственности. К ответил, что ничего запрещённого у него в автомобиле нет. При этом в этих оглашённых показаниях свидетеля нет сведений о том, что инспектор разъяснил фактически заподозренному лишённому свободы передвижения К право на защиту и нормативные положения, ст. 51 Конституции РФ, которую инспектор, как представитель власти, обязан был разъяснить К (т. 1 л.д. 160).

В судебном заседании от 25.08.2020 г. этот свидетель обвинения, суду пояснил: «После обнаружения наркотика появился третий сотрудник, который приехал на автомобиле и был в гражданской форме одежде. Могу сказать, что права подсудимому при нас не разъяснялись. Разъясняли ли сотрудники полиции К право на освобождение от уголовной ответственности я не помню; перед началом досмотра К при нас ничего не разъясняли; я не помню, разъяснял ли сотрудник ДПС К о том, что если он выдаст добровольно, то он будет освобождён от уголовной ответственности; перед тем, как подписать протоколы, я их читал, их содержимое соответствует действительности; с теми фактами, которые отражены в этих трёх протоколах я согласен, они соответствуют истине; я не помню, разъяснялись ли К статьи 48 и 51 Конституции, я не помню, чтобы инспектор ДПС разъяснял К примечания к ст. 228 УК РФ; после изъятия К ничего не говорил о порошке; появился ещё один сотрудник полиции, он приехал в форме с красными погонами.»;

Свидетельские показания Зениной Т.С. в оглашённом протоколе допроса от 05.02.2020 г. (понятой при досмотре т/с) противоречат сведениям из административных протоколов. При этом в этих показаниях нет сведений о том, что инспектор разъяснил ему право на защиту и ст. 51 Конституции РФ (т. 1 л.д. 166).

В судебном заседании от 25.08.2020 г. свидетель обвинения Зенина, множество раз отвечая на один и тот же вопрос суда показала, что мне пакет показывали, и там было порошкообразное вещество было светло-белого цвета, как лист бумаги; объём вещества я не помню, но там точно было вещество чисто белого цвета; поведение К было не очень адекватное; чтобы К сотрудники полиции говорили про Конституцию я не помню; я не помню, предлагал ли инспектор К добровольно выдать вещество; меня не допрашивали в отделе полиции и туда не вызывали; перед началом досмотра нам с моим будущим мужем права не зачитывались; я не помню, спрашивали ли у К о наличии у него запрещённых веществ; перед досмотром разъяснялись ли права К, я не помню; содержимое свёртка было белого цвета; К сотрудникам полиции ничего не пояснял по поводу найденного вещества; поведение К было не очень адекватное, неадекватность выражалась в ненормальном состоянии; после предъявления свидетелю для обозрения вещественного доказательства, она буквально дала суду такие показания: «мне кажется, что вещество было посветлее; вещество было цвета, как бумага; никаких юридических терминов инспектор не произносил; он не произносил слово Конституция РФ; я не помню, чтобы перед осмотром, где мы были понятыми, произносилось слово Конституция; также я не помню, чтобы К что-то говорили про Конституцию; защитника там не было; в момент обнаружения наркотика К не говорил ничего, он молчал; я вспомнила, что на месте находился также человек в гражданской форме одежды; я не помню, предлагал ли инспектор К выдать запрещённые вещества; следователь меня по делу не допрашивал; меня не вызывали в отдел полиции; подписи в протоколе мои, но я не помню, чтобы меня допрашивали, я не присутствовала в отделе полиции, домой ко мне никто не приезжал, в РОВД в феврале 2020 г. я точно не была, после оглашения протокола она заявила: я не помню, чтобы К предлагалось выдать что-то запрещённое; если в протоколе не указана ст. 51, значит этого и не было;

В показаниях супругов Ошейниковых, участвовавших в качестве понятых в ходе проверки показаний К на месте, содержатся нейтральные сведения, так как согласно им, К в ходе проверки показаний на месте указал лишь на время и место, где он поднял, по их мнению, закладку с веществом метамфетамин. В этих показаниях, полученных следователем на предварительной стадии, нет сведений о цвете порошкообразного вещества. Однако показания этих свидетелей прямо свидетельствуют об их заинтересованности в помощи органам, осуществляющим уголовное преследование, поэтому протокол проверки показаний К с участием таких понятых должен быть исключён из числа доказательств по делу, поэтому защита ходатайствует об исключении этих доказательств как недопустимых в совещательной комнате при постановлении оправдательного приговора по делу.

Будучи допрошенным в ходе судебного следствия, свидетель-алкоголик Олейников Д.В. в состоянии с похмелья, обливаясь потом, отвечая на вопросы сторон и суда, выдал следующую правдивую и достоверную информацию: «Оперативник Колосов приехал ко мне домой, и пригасил меня для участия в качестве понятого; мы с женой согласились; потом привезли подсудимого и он показал, где лежат наркотики в лесу; что говорил подсудимый я не помню; наркотики эти изъяли; наркотики доставали из-под дерева при мне, и это был порошок зеленого цвета; показывал этот наркотик К, он сам его достал и передал операм; это было вещество зеленого цвета; оперативник отвёз домой; расписывался я ужё позже; оперативник Колосов приехал ко мне домой сам с протоколом, и я расписался в нём; Колос приехал ко мне через 5 дней, чтобы я расписался; в каком следственном действии я участвовал мне не объявляли; я то там понятым участвую, то там участвую, поэтому я запутался уже; ко мне часто подъезжают опера с просьбой, чтобы я поучаствовал в качестве понятого; в течение января я участвовал по просьбе Колосова понятым; Колосов приглашает меня в качестве понятого постоянно; в том голу я часто участвовал в качестве понятого; я познакомился с Колосовым 3 года назад, когда мне дали статью 116;

Будучи допрошенной в ходе судебного следствия в тот же день, выпивающая свидетель Олейникова О.А. отвечая на вопросы сторон и суда, выдала следующую правдивую и достоверную информацию: «я всё забыла, я много раз была понятой; конкретно, как происходило в отношении К, я не помню; я часто участвовала с супругом в качестве понятой, когда мы жили в Рамони, в месяц в среднем 5 раз; и так каждый месяц; супруга судили в 2018 году, с этого времени и стали приглашать в качестве понятой; обычно мне звонит опер Колосов Алексей с отдела полиции и приглашает в качестве понятой поучаствовать; я выпиваю; кроме Колосова на месте были и другие оперативник; в отдел ни разу не заезжали сколько раз я была понятой; я не помню, изымался наркотик, или нет;

Их показаний свидетеля Калугиной О.О. в суде, так же как из её оглашённых показаний, полученных следователем, следует, что каких-либо значимых противоречий с показаниями подозреваемого и подсудимого К не выявлено; сомнений в достоверности этих показаний не может быть; видно, что свидетель заранее не готовилась к даче показаний в судебном заседании, так как заранее невозможно так подготовиться отвечать на десятки вопросов суда и прокурора; она, в отличии от других свидетелей, выглядела уверенной и честной, и порядочной, её слова были убедительны и оттого достоверны. Например, слова о том, что К заковали в наручники и посадили на заднее сиденье к нам в машину; в маленьком пакетике из полиэтилена с застёжкой вещества было совсем немного, может быть 1/10 часть от объёма пакетика; цвет вещества был белым; понятые находились где-то в 2-х метрах от пакетика, а я в 30 сантиметрах, я стояла ближе, чем понятые; она подтвердила суду как показания К, так приложенную к ним схему расположения транспорта полиции о том, что кроме сотрудников ДПС были и полицейские в гражданской форме одежды; сотрудники ДПС слушались людей в гражданской одежде, где те говорили им, что им делать; люди в гражданской одежде приказывали людям в форме; инспектор ДПС, когда обнаружил пакетик в машине, показал его всем, и сказал: вот вещество белого цвета; после, люди, которые были в гражданской форме одежде, сказали, что можно договориться, если им заплатить 150.000 рублей; Егор начал звонить знакомым и узнавать, где можно найти такие деньги, но он их не нашёл; после этого люди в гражданской одежде уехали, а люди в форме начали валять Егора по земле и бить его, лазить у него в телефоне; со мной они тоже грубо разговаривали; я слышала, как люди в гражданской одежде говорили инспекторам ДПС такие слова: «вот так надо делать, достань, убери»; видно было, что этот человек управляет другими людьми; после того, как К не дозвонился по телефону, они наедине с сотрудником в штатском, второй сотрудник не участвовал в разговоре, после чего эти сотрудники уехали; в отделе полиции Е просил адвоката до встречи со следователем, но его ему не давали; сотрудники ДПС и люди в штатском за всё это время ни разу не разъяснили ему право на защиту; ему вообще никакие права не разъяснялись; слова статьи, пункты, название законов вслух всеми этими людьми не произносились.

Протоколом судебного заседания, как доказательством по делу, чётко зафиксирован ответ свидетеля обвинения и инспектора ДПС Наумова: «водитель К сказал, что это наркотик амфетамин, если я не ошибаюсь; объём наполнения пакетика веществом был чуть менее половины; на этом участке дороги также останавливались сотрудники наркоконтроля, но понятых к этому моменту ещё не было; пояснил, что к К наручники не применялись; пока всё оформлялось, мы находились на месте примерно 1,5-2 часа; после оглашения его показаний, он повторно ответил на вопрос суда, что К пояснил, что обнаруженное вещество является наркотиком амфетамином, но на следствии он не сказал этого, потому что не придал значение данному факту; с ППВС «Об обеспечении права на защиту в уголовном судопроизводстве» я ее знаком; К расписался, что ему разъяснена ст. 51 Конституции РФ; если в протоколе нет, значит это техническая ошибка; я не звонил в юридическую консультацию; заявление о том, что он не заявлял ходатайства о защитнике, я у К не отбирал; мы записали в протокол, как вещество белого цвета;

Протоколом судебного заседания, как доказательством по делу, чётко зафиксированы ответы свидетеля обвинения и инспектора ДПС Полозова: «с нами рядом стояли два оперативника из отделения наркоконтроля из нашего отдела полиции; их фамилии Колосов и Анохин; я был поставлен в известность об оперативной операции, проводимой в этом месте и в это время от дежурного на инструктаже; относительно обнаруженного вещества К пояснил, что это амфетамин; на вопрос следователя на предварительном следствии я ответил, что цвет изъятого порошка белый; я не знаю, зачем оперативные сотрудники приехали, они просто стояли и смотрели; я точно помню, что подсудимый сказал, что это амфетамин; информация с видеорегистратора после окончания смены сдаётся старшему инспектору-командиру отделения, который все скидывает с него на жёсткий диск; эта информация хранится 3 месяца; в видеорегистратор вставляется флешка, которую мы после окончания смены сдаём, и с неё загружается информация на жёсткий диск, и в следующий раз нам уже отдают чистую флешку; К конечно же не мог покинуть место после остановки автомобиля и до начала досмотра без нашего с напарником позволения; К не заявлял ходатайство об адвокате, поэтому письменный отказ от адвоката я не оформлял; про цвет порошка следователю я говорил правду; на вопрос защитника о том, какая норма УК РФ предусматривает освобождение от уголовной ответственности, и какую норму УК РФ вы разъяснили К, свидетель Полозов ответил, что я разъяснил ему ст. 51 Конституции и ст. 25.1 КоАП РФ;

В соответствии с протоколом судебного заседания от 26.10.2020 г., государственный обвинитель Бруданина Е.В., отвечая на вопрос защитника после исследования порошкообразного вещественного доказательства , дословно выразилась так: «Я не считаю возможным давать оценку тому, какого цвета вещество; какого цвета данное вещество сейчас это не имеет значение; вещество было подвергнуто температурному воздействию, воздействию времени, и поэтому оно могло изменить свои свойства; как государственный обвинитель, я считаю, что нет необходимости оценивать цвет данного вещества».

Таким образом, утверждение защиты по итогам исследования вещественного доказательства о том, что в ходе судебного следствия исследовано вещество жёлтого цвета, а обнаружено и изъято было вещество чисто белого цвета, в нарушение принципа состязательности сторон и правила о презумпции невиновности, доказательно обвинителем опровергнуто не было; кроме того, прокурор в этой ситуации фактически отказался от поддержания государственного обвинения, отказавшись отвечать на вопросы защиты по поводу представленного по его же инициативе прокурора сведения в рамках исследования этого вещества. Доказав этими словами, отражёнными в протоколе судебного заседания, наличие ею же сгенерированных и не устранённых сомнений по вопросу о цвете вещества, уклонившись от доказательного опровержения доводов защиты о том, что это другое вещество жёлтого цвета, а не изъятое вещество белого цвета, как это подтверждено документально.

В предъявленном обвинении нет ни слова о том, что изымалось вещество другого цвета или с оттенками белого цвета.

Осмотренное в ходе судебного следствия вещественное доказательство явно не белого цвета, а скорее бледно-желтого; свидетель же обвинения Зенина Т.С. 5 раз ответила на вопрос суда о том, что изымалось вещество белого цвета, как лист бумаги, а не вещество с тем цветом, которое находится на столе у председательствующего.

Протоколами осмотра вещественного доказательства, составленными на стадии следствия, также недвусмысленно установлено, что вещественное доказательство является порошкообразным веществом белого цвета (т. 1 листы дела 106-107,108; 120-121, 122; 123-124, 125-127).

Данное утверждение не входит в противоречие с показаниями подсудимого о том, что амфетамин, который он приобрёл, является веществом белого цвета.

В предъявленном обвинении и в обвинительном заключении не описаны действия сотрудников ДПС до начала производства административного личного досмотра: в обвинении не указаны действия инспектора, связанные с разъяснением К положений статей 48 и 51 Конституции; не указано, что инспектор разъяснил досматриваемому лицу право на освобождение от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика.

Пределы судебного разбирательства ограничены пределами рассматриваемого обвинительного утверждения; запрещено дополнительно устанавливать и доказывать те факты, которые не установлены обвинительным заключением, и которые не были официально предъявлены на предварительной стадии следствии обвиняемому.

Доказательства стороны обвинения, отступающие от формулировки предъявленного обвинения, не могли выходить за пределы этого обвинительного утверждения, и становиться в стадии судебного следствия новыми обвинительными утверждениями.

Это прямо запрещено ч. 1 ст. 252 УПК, так как суд ограничен формулировками официально предъявленного обвинения.

Дело в том, что все без исключения сведения, представленные государственным обвинителем, противоречат официальным обвинительным утверждениям, сформулированным в текстах постановления о привлечении в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении.

Указанные сведения со слов ряда допрошенных в суде свидетелей обвинения, противоречат процессуальным фактам, установленным обвинительным заключением.

Обвинительным заключением эти факты не установлены, следовательно, использование судом свидетельских показаний в части этих фактических обстоятельств невозможно по причине выхода этих новых сведений о фактах за пределы обвинения, которые ограничены утверждениями самого обвинительного заключения.

Следовательно, выход за пределы судебного разбирательства путём использования показаний свидетелей о названных выше сведениях невозможен в силу требования ч. 1 ст. 252 УПК, так как такой подход ухудшил положение подсудимого ввиду того, что он не был готов защищаться от таких предложенной стороной обвинения фактических обстоятельств дела по причине их полного отсутствия в обвинительных утверждениях, то есть в описании события досмотра.

Эти правила относятся к общим условиям судебного разбирательства и направлены, как и закрепленный статьей 14 УПК принцип презумпции невиновности, на защиту интересов подсудимого.

Показания подсудимого невозможно опровергнуть фактами, которые не были установлены предъявленным ему обвинением.

При производстве по уголовному делу в ходе предварительного следствия, как это видно из текста, официально предъявленного подсудимому обвинения, орган предварительного расследования не занимался установлением обстоятельств, исключающих преступность деяния в действиях обвиняемого, поскольку они были установлены административными протоколами, доказывающими отсутствие в действиях подсудимого состава преступления по причине не разъяснения ему права на освобождение уголовной ответственности, и права хранить молчание (п. 5 ч. 1 ст. 73 УПК).

Факты не могут быть устанавлены перечнем доказательств, подтверждающими обвинение (как это структурировано в тексте обвинительного заключения) по той простой причине, что самого обвинения с описанием этих фактов юридически не существует.

Административными протоколами и иными административными документами установлено, что наркотик был обнаружен вне рамок его уголовно-процессуального обнаружения (как видно из протокола задержания подозреваемого личного обыска подозреваемого не было).

Следовательно, подлежало применению правило об освобождении лица от уголовной ответственности в случае его добровольной выдачи до начала производства досмотра.

Документальные доказательства разъяснения права на освобождение от уголовной ответственности в случае добровольной выдачи наркотика до начала досмотра транспортного средства в деле отсутствуют, поэтому их решено было собрать, выйдя за пределы обвинения с использованием показаний свидетелей о якобы состоявшемся разъяснении этого права.

Показания свидетелей недостоверны по причине их несоответствия административным протоколам и иным административным материалам, которые представлены защитником в качестве доказательств фактических обстоятельств, связанных с ходом личного досмотра (в ходе досмотра изъято вещество белого цвета и досмотром документально установлен факт не разъяснения досматриваемому ст. 51 Конституции, и факт не разъяснения права на освобождение от уголовной в случае добровольной выдачи наркотика).

Поэтому все показания свидетелей обвинения о якобы состоявшемся разъяснении К права на освобождение от уголовной ответственности недостоверны по причине их несоответствия всем административным документам о досмотре, обнаружении и изъятии наркотика, которые они сами и составили.

В соответствии с ч. 2 ст. 14 УПК бремя опровержения доводов, приводимых обвиняемым в свою защиту от предъявленного обвинения, лежит на стороне обвинения. Пункт 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 N 55 "О судебном приговоре" указывает правоприменителю на то, что в силу принципа презумпции невиновности обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а все неустранимые сомнения в доказанности обвинения, толкуются в пользу подсудимого. Кроме того, приговор не может считаться обоснованным, если обвинение основано исключительно на показаниях лиц, заинтересованных в исходе дела, не подкреплённых другими объективными доказательствами (БВС СССР. 1957. № 3. С. 6).

В данном же случае свидетельские показания авторов исследованного административного материала, оправдывающего подсудимого, не находятся в причинно-следственной и в объективной связанности как с указанными административными протоколами, так и с иными представленными защитой в качестве доказательств сведениями. Следовательно, свидетельские показания инспекторов, в части отрицания сведений, сообщённых подсудимым в качестве подозреваемого и в ходе судебного следствия, как минимум недостоверны, а как максимум заведомо ложны, и вредны для общества и правосудия.

Вопреки показаниям свидетелей, отрицающих достоверность ими же составленных документов, которые исключают привлечение подсудимого к уголовной ответственности, законодательное и правосудное соблюдение и гарантирование названных прав человека не может зависить от наличия или отсутствия так называемой технической ошибки, якобы допущенной автором протокола административного досмотра при его составлении.

Тем более, что эти же свидетели позднее составили административный материал по другому факту, в котором намного позднее по времени они действительно разъяснили ст. 51 Конституции РФ.

При таком «техничном» обращении с основными правами человека должна следовать реакция суда в адрес руководства таких деятелей правоохраны, непозволительно вольно обращающихся с правами человека и гражданина.

Названными документами достоверно установлено фактическое обстоятельство, свидетельствующее об отсутствии состава преступления в действиях К, а именно факт не разъяснения досматриваемому лицу статьи 51 Конституции.

Поэтому в силу пункта 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" К должен быть оправдан и реабилитирован, так как согласно этой правовой позиции при рассмотрении уголовных дел, а также дел об административных правонарушениях судам необходимо исходить из того, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации никто не обязан свидетельствовать против самого себя.

В обвинительном заключении не описано, что до начала производства административного досмотра транспортного средства у инспектора ДПС не было оснований для освобождения досматриваемого им лица как от административной, так и от уголовной ответственности, поэтому прошу суд не выходить за пределы предъявленного обвинения и судебного разбирательства, а ограничиться лишь оценкой формулировок официально предъявленного подсудимому обвинения (содержащихся в нём обвинительных утверждений).

Фактологическая позиция защиты требует оправдания осужденного, так как к представленным мною фактам невозможно применить право и квалифицировать действия подсудимого по ст. 228 УК.

Согласно ст. 307 УПК в оправдательном приговоре должна будет прозвучать юридическая оценка доводом подсудимого и его защитника, поэтому прошу отразить в нём полностью фактологические и правовые доводы защитника, письменно изложенные в показаниях подсудимого в судебном заседании; приведенные защитником в его письменном отношении к предъявленному обвинению; а также фактические обстоятельства дела, представленные стороной защиты, и доказательства, их подтверждающие, приведенные в письменном перечне доказательств защиты, и в настоящем тексте выступления в судебных прениях.

Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, право пользоваться помощью адвоката (защитника) возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным, когда управомочёнными органами власти в отношении этого лица предприняты меры, которыми реально ограничиваются его свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения (см. по этому фундаментальному вопросу Постановление КС РФ от 27 июня 2000 года N 11-П; определения КС РФ от 29 мая 2007 года от 17 ноября 2009 года от 17 февраля 2015 года от 29 сентября 2015 года от 29 марта 2016 года ; это право также гарантируется Постановлением ЕСПЧ по делу «Идалов против России».

Реальное ограничение прав К на свободу передвижения начало осуществляться в момент предложения покинуть салон автомобиля для дальнейшего производства досмотра транспортного средства, т.к. у полицейского были основания полагать, что К находится в состоянии наркотического опьянения, а в автомобиле могут находится запрещённые вещества или оружие, как об этом скажут в ходе судебного следствия свидетели со стороны обвинения.

Самостоятельно покинуть место остановки транспортного средства К после этого не мог.

Пиком реального ограничения личной неприкосновенности следует считать момент досмотра автомобиля без разъяснения ему права, гарантированного ему ст. 51 Конституции и пунктом 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия».

В соответствии с ч. 3 ст. 14 Федерального закона от 7 февраля 2011 года N 3-ФЗ "О полиции" в каждом случае задержания сотрудник полиции обязан выполнить действия, предусмотренные частью 4 статьи 4 этого Федерального закона, а также разъяснить лицу, подвергнутому задержанию, его право на юридическую помощь, право на услуги переводчика, право на уведомление близких родственников или близких лиц о факте его задержания (в данном случае о фактическом задержании).

В силу ч. 5 ст. 14 Федерального закона от 7 февраля 2011 года N 3-ФЗ "О полиции" задержанное лицо вправе пользоваться в соответствии с федеральным законом услугами адвоката (защитника) с момента задержания, несмотря на это указание профильного закона, в обвинительном заключении не указано, что полицейский обеспечил реализацию фактически задержанному этого права.

Осознанно действуя в обход правовой позиции ЕСПЧ по делу «Идалов против России» и проявляя правовой нигилизм и безграмотность, в обход вышеназванных отечественных правовых позиций Конституционного Суда и требований ФЗ «О полиции», инспекторы ДПС, игнорируя требования административного регламента, составили административные протоколы без разъяснения Котову ст. 51 Конституции РФ, тем самым противоправно не обеспечив фактически задержанному его святое право на защиту, что привело к недопустимости этих протоколов при доказывании фактических обстоятельств рассматриваемого уголовного дела, поэтому вопрос о недопустимости этих и производных от них доказательств прошу рассмотреть в совещательной комнате, так они получены с нарушением закона.

С другой стороны, если суд в совещательной комнате опять придёт к выводу о допустимости этих доказательств, то это поможет вам насладиться истинной достоверностью его содержания, доказывающей фактологическую позицию защиты о не разъяснении сотрудниками полиции всего комплекса прав, о котором защита каждый раз не уставала повторять.

Благодарю суд за проявленные внимание и профессиональное терпение.

Защитник Музыря Денис Владимирович