Образец прений адвоката в военном суде по ч. 4 ст. 337 УК РФ и по ч. 5 ст. 337 УК РФ

Речь защитника в судебных прениях по уголовному делу С. по обвинению в совершении преступлений, просмотренных ч. 4 ст. 337 УК РФ и ч. 5 ст. 337 УК РФ.

 

Ваша честь!

После прослушивания яркой и эмоциональной, но не основанной на фактах речи прокурора, вуалирующей не менее яркие юридические ошибки предварительного досудебного правоприменения, защита обязана подытожить и обобщить результаты судебного следствия, и предложить на Ваш суд отличную от обвинительного видения обстоятельств дела правовую характеристику уголовного дела С.

Сразу надо сказать о том, что в диспозиции каждой из вменённых ему статей законодателем описаны совершенно самостоятельно, с использованием разной юридической техники, и с пониманием различных, отличающихся фактических обстоятельств, к которым эти нормы могут быть применены судом.

По сути, это дело о двух некриминальных эпизодах с уникальными для каждого их них своими фактическими обстоятельствами, по каждому из которых должно было быть принято законное решение о возбуждении уголовного дела.

Но мы имеем следующий результат: в одном случае такое решение юридически не состоялось, а в другом случае, оно, заведомо для всех думающих людей явно необоснованно, необдуманно, и незаконно в связи с приданием в этом процессуальном акте правил обратной силы уголовному закону Указу Президента о частичной мобилизации.

По ошибке следователя дело было возбуждено по эпизоду, когда к тому времени С. уже утратил статус военнослужащего и неразрывно связанный с ним уголовно-правовой статус субъекта преступления против военной службы.  

Для вывода о наличии состава преступления, вопрос об определении правового статуса субъекта преступления против военной службы, в этом деле принципиален.

По другому несостоявшемуся эпизоду, по которому С. тогда ещё обладал статусом военнослужащего и статусом субъекта преступления против военной службы, дело, благодаря допущенной следователем ошибке, возбуждено не было, в результате чего по нему совсем не были собраны доказательства, о чём защита подробно говорила 26 декабря 2023 г., выступая с ходатайством о возвращении уголовного дела прокурору.

Ошибку способен признать только сильный, и по-настоящему независимый правоприменитель, уверенный в своих знаниях и опыте.

Обвинение не показало свою силу, следовательно, оно явилось в суд неподготовленным.

Объективные стороны, как обязательные юридические признаки каждого из составов неудачно описанных следователем событий, действительно непохожи:

в одном случае по эпизоду ч. 4 ст. 337 УК РФ – это невозвращение в часть из поликлиники свыше месяца, совершенное в мирное время, и именно указание на мирное время важно для понимания различия и оценки дальнейших рассуждений защиты в контексте не возбуждения дела по данному эпизоду;

в другом же случае по эпизоду по ч. 5 ст. 337 УК РФ – это невозвращение свыше месяца, якобы совершенное в период мобилизации тогда, когда в мирное время статус военнослужащего С. уже к этому моменту времени был утрачен в связи с наступлением юридически значимого события, не подлежащего искажению свидетельскими показаниями заинтересованных в исходе дела лиц: истечением трёхмесячного контракта, который прекратил своё действие до начала действия введенного Указом Президента РФ правового режима частичной мобилизации.

Следствие сподобилось придать этому Указу Президента РФ обратную силу, несмотря на установленный самим же следствием факт, согласно которому С. не призывался для прохождения военной службы в рамках частичной мобилизации; и несмотря на другой факт, согласно которому в описываемый следствием временной период он не заключил новый контракт о прохождении военной службы, что в свою очередь означает, что, он, после истекшего краткосрочного контракта, не мог вновь стать военнослужащим ввиду не заключения нового контракта о прохождении военной службы.

Следовательно, состоялось откровенно незаконное предъявление обвинения по ч. 5 ст. 337 УК РФ.

Благодаря такому оригинальному творческому подходу, обвинение покусилось на самое святое: на не подлежащее ни при каких условиях забвению правило уголовного закона об его обратной силе, в результате чего допустило нарушение конституционной нормы и уголовно-правового запрета на придание обратной силы Указу Президента РФ о частичной мобилизации с целью ухудшения положения С. в уголовном судопроизводстве.

Названные защитой факты доказывают не приобретение С. в установленном порядке статуса военнослужащего, и в соответствии со ст. 331 УК РФ статуса субъекта преступления против военной службы, т.к. эти правовые статусы неразрывно связаны между собой.

Утрата первого статуса в связи с истечением контракта до начала действия во времени периода мобилизации – означает отсутствие второго статуса, а именно субъекта преступления против военной службы.

По временному периоду в мирное время уголовное дело не возбуждено, и уголовное преследование не было начато, поэтому, нефактические сведения, которые пытались представить вам государственные обвинители, не могут быть признаны допустимыми доказательствами, они подлежат однозначному исключению из числа доказательств по эпизоду ч. 4 ст. 337 УК РФ, и не могут быть положены в основу невозможного в данном конкретном случае обвинительного приговора.

По этой же процессуальной причине эти сведения не могут доказать ни одно из обвинительных утверждений по предложенной суду следователем авторской предварительной квалификации по ч. 4 ст. 337 УК РФ, поэтому С. безусловно, вне всяких сомнений, подлежит оправданию по данному эпизоду.

Подробное правовое обоснование по вопросу об исключении доказательств имеется также и в письменном ходатайстве защитника об исключении доказательств, мотивированные доводы которого о необходимости исключения всех доказательств обвинения по списку, приведенному в обвинительном заключении по обвинению по ч. 4 ст. 337 УК РФ, были ранее оглашены, представлены суду, приобщены судом к материалам дела, и повторять их из уважения к суду сейчас нет процессуальной необходимости; позвольте мне лишь ограничиться заявлением защиты об их поддержании и необходимости удовлетворения в совещательной комнате заявленного 26.12.2024 г. и поддержанного мною в судебном заседании 18.03.2024 г. ходатайства об исключении доказательств.

Поскольку обоснование вины С. по эпизоду по ч. 5 ст. 337 УК РФ согласно структуре обвинительного заключения, основано на тех же доказательствах обвинения, что и по невозбужденному эпизоду по ч. 4 ст. 337 УК РФ, то у предварительного следствия так сложилось, что и эпизод по ч. 5 ст. 337 УК РФ остался совсем без доказательств.

И уже по одной этой причине С. подлежит оправданию и по обвинению по ч. 5 ст. 337 УК РФ.

Если на секундочку представить желаемую прокурором идеальную картину, красивую композицию, в соответствии с художественным замыслом которой уголовное дело по этому эпизоду (по ч. 4 ст. 337 УК РФ) было бы возбуждено, и если при этом вообразить, что в деле имелось бы положенное в таком случае постановление о возбуждении уголовного дела, подтверждающее свершение этого обязательного процессуального акта, то по этому мирному временному периоду (не в период мобилизации) преступный прямой умысел на невозвращение в часть в мирное время не доказан, т.к. из оглашённых прокурором досудебных показаний обвиняемого и из его же письменных показаний подсудимого в суде, достоверно следует, что начальник военной поликлиники предписание на следование в часть С. не давал, в материалах дела такого доказательства и документального свидетельства в виде предписания нет: начальник поликлиники или иное должностное лицо военной поликлиники, уполномоченное выдавать означенное предписание, которое было в состоянии опровергнуть показания С. в стадии предварительного правоприменения, следователем не допрашивались.

Следовательно, показания С. об отсутствии у него прямого умысла на невозвращение в часть объективно не опровергнуты, а значит они истинны, т.к. обязанность опровержения доказательств в виде сведений из письменных судебных показаний С. возложена не на суд, а на орган осуществляющий уголовное преследование.

В данном случае только показания С. могут раскрыть и донести до суда действительную направленность его умысла, содержание его мыслей, его объяснения своему поступку; его восприятия смысла слов уполномоченного военного доктора, которого он воспринял как воинского начальника, указания которого для него обязательны; его понимания обстановки в которой он находился, и исходя из которой он действовал.

Слова военного доктора он воспринял как приказ старшего по званию.

При таких обстоятельствах, отсутствие официального документального предписания военной поликлиники о необходимости незамедлительного следования в часть, является уважительной причиной, препятствующей наступлению уголовной ответственности за совершение этого преступления, и которая на основании ст. 8 УК РФ исключает преступность деяния по ст. 337 УК РФ ввиду отсутствия состава преступления.

Не оформление С. предписания и не выдача ему его на руки – это совсем не его вопрос. Вопросов к нему по этому поводу быть не может.

Такой вопрос следователь должен был задать уполномоченному за выдачу предписаний военному доктору, но не стал этого делать, он вопрос не задал, дать этому обстоятельству юридическую оценку следователь не сподобился, должностное лицо военной поликлиники не допросил, таких сведений в распоряжении государственного обвинителя нет.

Всё это с точки зрения буквального содержания и смыслов процессуального закона означает, что показания подсудимого по этому вопросу не опровергнуты в установленном процессуальным законом порядке, следовательно, сведения из письменных судебных показаний подсудимого истинны.

С. рассказал, что ему врачами было сказано проходить лечение, от полученной им, в период ещё действовавшего краткосрочно контракта, военной травмы; ему было рекомендовано продолжить лечение в амбулаторных домашних условиях, поэтому он находился дома, ни от кого не скрывался, из части его совсем не беспокоили, ему не звонили, не интересовались его отсутствием.

Спустя 2 дня после невозвращения из военной поликлиники, в нарушение всяческих Уставов и прочих нормативных воинских должностных предписаний, командование части не объявило его лицом, самовольно оставившим, не возвратившимся в часть.

Исходя из фактических обстоятельств данного дела, такое бездействие командования части характеризуется как подозрительное и в высшей степени необычное, такое бездействие по не организации поиска С. не нашло никакого отражения в следственных документах и этому не было дано объяснение.

С. не искали; он не скрывался, т.к. изучив нормы Положения о порядке прохождения военной службы и подчинившись этому нормативному акту, был обоснованно убежден в прекращении своего статуса военнослужащего ввиду истечения 3-х месячного контракта задолго до обнародования Указа о частичной мобилизации.

Его убеждённость была основана на правильном толковании норма материального права, применимого к данному правоотношению.

Убеждённость его была основана на российском праве, на которое он сослался в своих письменных показаниях в качестве подсудимого.

После прочтения протеста прокурора, как акта прокурорского реагирования, командованием части, военные свидетели в своих показаниях следователю, почему то, несмотря на это обстоятельство, вопреки их ознакомлению с текстом законного акта прокурорского реагирования, недостоверно поведали следователю чудесные сведения о выявлении 19.04.2023 г. в ходе проверки личного состава подразделений войсковой части якобы неожиданного для них отсутствия С.

В деле нет доказательств, что в войсковой части С. проходил обучение и изучал воинские Уставы разного вида и толка, последний раз он видел в глаза военные Уставы при прохождении почётной в нашем обществе всеобщего равенства срочной службы.

Свидетели ничего не сообщили об уровне таких знаний С., документальных сведений о зачётах таких знаний в деле нет.

Доказательств сохранения в памяти С. отрывочных сведений из Уставов в момент выхода из помещения военной поликлиники следствием не собрано, а государственными обвинителями суду не представлено.

Ничем не подтверждённые предположения о наличии таких знаний недопустимо.

Какие именно отрывки из Уставов отложились в его памяти никому неизвестно. С. об этом ничего не говорил, следователь ему вопросов об этом не задавал.

Здесь, в зале судебного заседания, никто не смог узнать информацию по этому вопросу и из других документов, сведения из которых доведены обвинителями до суда.

​​​​​​​Возможное предположение о том, что С. обязан был знать Уставы остаётся лишь предположением, которое в уголовном процессе использовать запрещено.

Обвинение в незнании военных Уставов С. не предъявлялось, а потому не может объективно ему вменяться, т.к. доказательства о знании им Уставов следователем не собирались и не закреплялись, и по этой причине суду не представлялись.

Предположение о долженствовании знания им Уставов – это одно, а знал ли он Уставы в реальности – это совсем не факт, и в самом крайнем случае обсуждаемое обстоятельство больше относится к области знаний о дисциплинарной ответственности военнослужащего.

Знание или незнание Уставов, как юридических документов, не является правовым условием наступления уголовной ответственности военнослужащего за несвоевременное возвращение из военной поликлиники в войсковую часть в мирное время, т.к. согласно показаниям С. он был искренне убежден, с его не долеченной военной травмой он не сможет исполнять обязанности военнослужащего, более того, он полагал заключение военного врача о продолжении амбулаторного лечение обязательным к исполнению, доктор-то военный человек, всеми уважаемый офицер медицинской службы, устному приказу которого подчинился С.

Больше того, военные Уставы и нормативные акты, которыми они утверждаются, на основании ст. 1 УК РФ не являются источниками уголовного законодательства. Уголовное законодательство Российской Федерации состоит только из Уголовного кодекса.

Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в Уголовный кодекс; а сам Уголовный кодекс основывается на Конституции Российской Федерации.

​​​​​​​Если в ходе состязательного процесса в судебном заседании судом была затронута тема с Уставами, то на эти вещи, защита, с разрешения суда, позволит себе взглянуть с другой стороны, представить это обстоятельство в другом свете.

Строгое государственное обвинение не потрудилось пояснить суду что-либо относительно архиважного вопроса соблюдения Уставов командиром части и его подчинёнными свидетелями обвинения, сведения из свидетельских показаний которых были представлены в распоряжение суда.

И таки по этой тематике защита имеет сказать следующее.

Материалами дела не объясняется причина, что же именно в рамках Уставов сделали командиры для своевременного обнаружения пропажи военнослужащего, какие именно меры были предприняты командирами.

Защита ставит перед обвинением этот вопрос.

И мы надеемся, что ответ на него будет получен судом, ибо он важен для правосудия.

Будьте так любезны, соизвольте объяснить суду, а каким же образом Уставы позволили командирам не обнаружить отсутствие С. в части через 2 дня после дня невозвращения из поликлиники или раньше, и как они позволили не обнаруживать его до момента объявления частичной мобилизации; и уже после объявления мобилизации вновь оставить для него режим и привилегию невидимки, и продолжать с упорством не обнаруживать его отсутствие, достоверно зная о давнишнем истечении контракта, в ситуации, когда сверка наличия воинов в расположении части в соответствии со списком военнослужащих проводится ежедневно.

Нужен для правильного правоприменения и ответ на главный вопрос защиты, а какие для себя выводы сделал командир части, и как быстро он документально отреагировал на правомерный и законный протест прокурора Воронежского гарнизона по вопросу о несвоевременном увольнении С. с военной службы в день истечения контракта.

Поиском ответа на этот важный вопрос следователь утомлять себя не стал, поэтому документальную реакцию командира на прокурорский протест не истребовал и не приобщил к делу, несмотря на то, что к показаниям обвиняемого было приложено письмо прокурора о выявлении факта несвоевременного увольнения.

Изначально, в истребованном судом материале прокурорской проверки, а именно в томе 3 уголовного дела, такого документа защита и суд не видели, хотя этот материал истребован от автора протеста и должен быть аутентичным, то есть быть в полном комплекте.

Получается так, что сперва сторона обвинения посчитала, что сведения из ответа командира части о предпринятых им безотлагательных мерах по протесту прокурора суду вовсе ни к чему, эти сведения вопреки первому судебном запросу не были представлены суду, точнее были представлены без самого важного для суда и защиты документа, который обязан находится в материале прокурорской проверки – это сообщение командира части о принятых незамедлительных мерах и восстановлении режима законности и правопорядка в ответ на представление о нарушениях закона по вопросу документального оформления незамедлительного увольнения С. с военной службы до введения правового режима частичной мобилизации.

В итоге, этот ответ командира части на акт прокурорского реагирования в связи с нарушением права С. на своевременное оформление его увольнения с военной службы появился в деле позже, т.к. был истребован судом по ходатайству защиты.

18.03.2024 г., в судебном заседании, по ходатайству государственного обвинителя были исследованы подтверждающие несостоятельность выдвинутого обвинения и оправдывающие С. сведения из письма врио командира в/ч 91711 капитана Э. № 4081 от 19.05.2023 г. на имя заместителя военного прокурора Воронежского гарнизона и в ответ на представление прокурора Воронежского гарнизона об устранении нарушений закона за № Прдр -11- 23 от 21.04.2023 г., т.е. в ответ на акт прокурорского реагирования.

Этим письмом законное требование прокурора Воронежского гарнизона № Прдр -11- 23 от 21.04.2023 г. (в части касающейся правовой ситуации С.), командиром в/ч 91711 было полностью проигнорировано, а его неуважительный ответ военному прокурору гарнизона буквально выглядит так: «в настоящее время оснований для увольнения с военной службы в отношении С. не имеется, поскольку он совершил неявку на службу, свыше десяти суток, о чём собран первоначальный материал по ст. 337 УК РФ органом дознания войсковой части 91711 и направлен в адрес ВСО по Воронежскому гарнизону с исх. № 3034 от 28.04.2023 г.

Здесь необходимо отметить, что про прошлое время, а конкретнее про 28 августа 2022 г., вопреки представлению прокурора, в этом письме от чего-то ничего не говорится.

Настоящее время – это дата составления данного письма, которое датировано от 19.05.2023 г.

Про конец августа 2022 г. в этом письме в ответ на представление прокурора, как на акт прокурорского реагирования по факту выявленного им нарушения командиром части режима законности и правопорядка, нет ни слова.

Но в отношении времени истечения контракта по состоянию на 28 августа 2022 г., то есть до издания Указа об объявлении частичной мобилизации, а также про причины и основания не оформление приказов на своевременное увольнение и исключение из списка части, ничего не сказано, хоты представление военного прокурора касалось именно этого вопроса.

Логика этого письма порочна и потому, что С. не мог совершить неявку на службу в апреле 2023 г., т.к. к этому времени он уже не являлся субъектом преступления в связи с утратой статуса военнослужащего в конце августа 2022 г., и этот факт не был оформлен приказами командира части, собственно говоря, в этом и состоял предмет акта прокурорского реагирования.

Зададимся вопросом, разве командир части мог не согласиться с выводами прокурорской проверки?

Нет, не мог.

Нет у командира части такого права, тем более, что в силу доводов, приведенных в отношении защиты к предъявленному обвинению, в соответствии с Положением о порядке прохождения военной службы С. должен был быть уволен в день истечения контракта без вариантов.

У командира не было выбора.

Но выбор был сделан в пользу реализации появившегося на свет сценария объявления в СОЧ спустя 8 месяцев.

В этом причина появления дела на вашем столе.

В случае, если бы командир не согласился войти в русло законности, то должна была последовать административно-правовая реакция автора протеста на игнорирование командиром выявленного военным прокурором нарушения, но в деле она не обнаруживается.

А раз такой реакции прокурора не последовало, что подтверждается отсутствием соответствующего документа в материалах тома № 3, то следует вывод, что командир согласился с допущенным им нарушением права на незамедлительное увольнение С., что подтверждается сведениями из другого его письма № 7/1532 от 06.04.2023 г. в адрес допрошенного впоследствии судом свидетеля – старшего помощника военного прокурора Л.

Следовательно, действия командира части по несвоевременному изданию приказа об увольнении и об исключении С. из списка личного состава части однозначно незаконны, так как доводы защиты, изложенные в отношении к предъявленному обвинению, совпали с выводом военного прокурора, к которому он правильно пришёл задолго до начала уголовного преследования С., нарушения права которого на немедленное документальное оформление его увольнения по факту истечения срока контракта и в день истечения контракта до введения режима частичной мобилизации, он, военный прокурор, юридически и фактически восстановил ещё в 2022 году.

18.03.2024 г., в судебном заседании, по ходатайству государственного обвинителя был допрошен свидетель – бывший работник прокуратуры Воронежского гарнизона Л., который проводил прокурорскую проверку по факту обращения супруги С. в связи с непринятием командованием воинской части своевременных мер по его увольнению с военной службу в связи с истечением до объявления мобилизации контракта.

Что характерно, свидетель отвечал на вопросы обвинителя практически шепотом.

Однако на единственный вопрос защитника, свидетель и майор юстиции Л., чётко, громко, недвусмысленно, ответил, что в ходе проведённой им прокурорской проверки, он, как прокурорский работник, считал, что С. подлежал увольнению с военной службы в связи с истечением контракта, именно поэтому эта ситуация была включена в обобщённый акт прокурорского реагирования, проект которого по итогам проведенной им проверки он подготовил, и который подписал военный прокурор.

Следовательно, приказ командира (по строевой части) об увольнении и исключении С. из списков личного состава части был издан и существовал в реальности, но его не увидят суд и участник процесса со стороны защиты.

Следует отметить, в материалах уголовного дела нет сведений в виде приказа командира части о снятии С. с продовольственного обеспечения (котлового довольствия) после якобы состоявшегося обнаружения 19.04.2023 г. предъявленного ему самовольного оставления части.

Приказ командира об его снятии с продовольственного обеспечения в связи с вымышленным самовольным оставлением части мог быть издан не ранее 22.04.2023 г., то есть спустя два дня после обнаружения его мистического исчезновения из части.

Только объективные сведения из приказа командира части о снятии с продовольственного обеспечения могут выступить в роли документального весомого и достоверного доказательства нахождения С. в статусе лица самовольно оставившего часть.

Лишь дата издания такого приказа о снятии его с продовольственного обеспечения может служить точкой отсчёта и фактором точного определения даты оставления части, такие вещи объективно не могут быть доказаны показаниями заинтересованных в исходе дела лиц в ситуации, когда такой приказ кроме всего прочего является основанием для финансовых проводок.

Если в уголовном деле нет приказа о снятии С. с продовольственного обеспечения, то нет и точной даты обнаружения факта самовольного оставления части, которая может не находится в рамках квазикриминального временного периода с 00 часов 00 минут 25.09.2022 г. до 15 часов 00 минут 25.08.2023 г., а лежать за пределами временного периода, границы которого по этой причине следствием не установлены.

За временными пределами, неизвестными участникам уголовного судопроизводства, даже такому, как досудебному предварительному правоприменителю.

Всё дело в том, что Приказ Министра обороны РФ от 21.06.2011 N 888 "Об утверждении Руководства по продовольственному обеспечению военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации и некоторых других категорий лиц, а также обеспечению кормами (продуктами) и подстилочными материалами штатных животных воинских частей в мирное время», зарегистрирован в Минюсте России 18.08.2011 N 21665, а потому это Руководство является нормативным актом.

Пунктом 9 означенного Руководства установлено, что снятие с продовольственного обеспечения производится командиром части, в частности военнослужащих, самовольно оставивших воинскую часть, - со дня установления факта оставления воинской части.

Следовательно, в этом приказе командира о снятии С. с продовольственного обеспечения будет установлен истинный день его не обнаружения в расположении воинской части, и этот день может вовсе не совпадать с датой 19.04.2023 г., которая определена на основании свидетельских показаний лиц, заинтересованных в исходе дела, и которые не подтверждены объективными, фактическими, документальными сведениями.

В этой связи защита заявляет и утверждает, что приказ командира части о снятии С. с продовольственного обеспечения не издавался, следовательно, это утверждение защиты однозначно не может быть опровергнуто государственным обвинением.

Если такое утверждение защиты не опровергнуто, то, истинно утверждение защиты, о том, что дата оставления части не устанавливалась, и как это положено и предусмотрено названным Руководством дата и факт оставления воинской части документально не оформлялись.

Иначе к чему в деле появились свидетельские показания заинтересованных в исходе дела офицеров воинской части.

Защитой, в ходе судебного следствия, представлены оправдывающие подсудимого сведения из письма врио командира в/ч 91711 капитана Э. от 06.04.2023 г. № 7/1532 в адрес помощника прокурора Воронежского гарнизона Л. Это письмо содержится в томе № 3 на листе дела 37.

Это доказательство защиты содержит в себе оправдательное сведение о фактическом обстоятельстве, дословно следующего содержания: «С. выплаты не приостанавливались, в статусе самовольно оставившего часть он не значится, и никогда не значился».

Это письмо командира в/ч 91711 капитана Э.  датировано 06.04.2023 г.

Согласно оглашенным свидетельским показаниям капитана Э., 19.04.2023 г. после проведения построения, им было выявлено отсутствие С. в части.

Следовательно, до 19.04.2023 г. никакого СОЧ не было, т.к. в соответствии с письмом врио командира в/ч 91711 капитана Э. от 06.04.2023 г. № 7/1532 по состоянию на эту дату в статусе самовольно оставившего часть С. не значится, и никогда не значился.

Противоречия между этими сведениями обвинением не устранено, следовательно, этим обстоятельством доказывается излишнее вменение в вину С. эпизода, квалифицированного предварительным следствием по ч. 4 ст. 337 УК РФ, уголовное дело по которому не было возбуждено.

Названным оправдательным сведением из этого письма командира части отсекается обвинительное утверждение о периоде нахождении С. вне расположения войсковой части 91711 с 08 часов 00 мин. 27.07.2022 г. до его окончания в 23 часа 59 минут 24.09.2022 г., то есть утверждение о совершении им преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 337 УК РФ.

Следует дать пояснение относительно квазикриминального временного периода с 00 часов 00 минут 25.09.2022 г. до 15 часов 00 минут 25.08.2023 г.:  этот период не криминален, не мог быть вменен, и по нему С. не могло быть предъявлено обвинение по ч. 5 ст. 337 УК РФ, так как краткосрочный контракт С. о прохождении военной службы истёк 28 августа 2022 г., то есть фактически до объявления и появления в уголовном законе периода частичной мобилизации.

Это факт, не подлежащий видоизменению.

Это календарный факт, который свидетельствует о том, что контракт не предусматривает правовых последствий после его истечения 28 августа 2022 г.

Поэтому вменением этого периода придаётся обратная сила Указу Президента РФ об объявлении частичной мобилизации, что запрещено правилами ч. 1 ст. 54 Конституции РФ и ст. 10 УК РФ.

В соответствии с частью 1 ст. 54 Конституции РФ закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет.

Факт истечения контракта и факт несвоевременного документального оформления безусловного и бесспорного увольнения в день истечения контракта установлены сведениями из контракта, Положением о порядке прохождения военной службы (нормы которого о дне истечения контракта и дне увольнения с военной службы приведены в отношении защитника к предъявленному обвинению и в письменных заметках показаний подсудимого, а также сведениями из акта прокурорского реагирования, которые представлены защитником в качестве оправдывающих С. доказательств.

Согласно проанализированным защитой сведениям в настоящее время С. ни при каких условиях не обладает статусом военнослужащего по многим юридическим основаниям, подробно изложенным мною в отношении к предъявленному С. обвинению, а также в тексте письменных показаний самого подсудимого С., то есть в процессуальных документах защиты, приобщённых судом к материалам уголовного дела.

Включая подробные доводы защиты о категории годности «В», при наличии которой С. подлежит безусловному увольнению с военной службы на основании нормы ст. 51 федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», а не Указа Президента РФ.

По периоду, относящемуся ко времени мобилизации, уголовное дело не могло быть возбуждено или подлежало прекращению ещё в стадии предварительного следствия, однако ошибочное мнение прикомандированного из Тверского гарнизона следователя, документальных данных о командировке которого в сторону ВСО Воронежского гарнизона в материалах дела не обнаружилось, послужило причиной для тщательной проверки судом с трудом рождённых, появившихся на свет вопреки очевидным фактам, листов бумаги, названных уголовным делом.

Дело по этому эпизоду не могло быть возбуждено, так как контрактом С. подтверждается факт его истечения, а значит юридически состоялся факт утраты им статуса военнослужащего и неразрывно связанного с ним статуса субъекта преступления против военной службы.

Пожалуй, взвешенных и основанных на фактах, а также на применимом к названным фактическим обстоятельствам дела праве, доводов защиты об отсутствии признаков рассматриваемых составов преступлений, по необоснованному обвинению в совершении которых предан суду С., приведено в стадии судебного следствия вполне достаточно, для того, чтобы просить суд об оправдательном приговоре.

Лишь исключительно грамотный приговор военного суда о полной реабилитации не сможет разрушить веру С. в Ваше справедливое, и абсолютно независимое от ошибочного мнения следователя правосудие.

Факты, право, и справедливость требуют оправдательного приговора!

Защита может лишь просить суд о полной реабилитации подсудимого.

Благодарю суд за проявленное профессиональное терпение.

Защитник Музыря Денис Владимирович